Макс Фрай - Русские инородные сказки 2

— Да не знаю! Может, могут, может, нет. А вдруг я увеличусь — и произойдет что-то страшное!

— Да у тебя мания величия! — припечатало Пи. — Мнишь о себе невесть что, а сама при этом стремишься к нулю!

Это была неправда. Константа не стремилась к Нулю. Она им восхищалась на растоянии, но это, конечно, не их собачье дело.

Прочие постоянные (и деже некоторые переменные!) стыдились находиться в одной компании с маленькой константой. И всячески ее унижали. Хотя, казалось бы, куда уж дальше. Константа и так была меньше некуда. Но стойко переносила все нападки — хотя это было нелегко. И даже когда на нее начинало давить Ускорение Свободного Падения, он держалась.

Очень долго держалась. С самого Большого Взрыва и почти до сего дня. Но в конце концов не выдержала. Попробуйте сами в течении стольких миллионов лет постоянно слышать, что вы — ничтожество! И константа, всхлипывая, устремилась к Нулю, который единственный ее ни в чем ни разу не упрекал (о да, Ноль — это совершенство, недаром же он Абсолютный!)

Тут бы и написать, что мир без нее рухнул. Но нет. Стоит, как видите. И внешне в нем даже ничего не изменилось. Но в мире больше не стало губельдючих кузявок — ибо, как известно, кузявки с коэффициентом губельдючести ноль существовать не могут. И никто никогда не узнает, что же они из себя представляли, и какую невосполнимую потерю понес мир, каких блистательных возможностей лишился. Если, конечно, от кузявок вообще могла быть хоть какая-то польза.

Зато масса Вселенной наконец-то сошлась с рассчетной.

Некоторое царство, некоторое государство (скажем, тришестое и триседбмое соответственно) было царством Абсолютного Зла. Над ним никогда даже солнце не светило. Да и не нужно оно там было никому, потому что населяли ту страну сплошь нежить и нелюдь.

На черной-черной горе (на каждой) там стоял непременно черный-пречерный замок, в котором черный-пречерный колдун творил черные-пречерные дела. То дождь из дохлых лягушек вызовет, то ледяную стужу, то землетрясение. И всем это нравилось, потому что у всех в той стране били черные-черные сердца.

Вурдалаки и вампиры ходили друг на друга войной, к вящему удовольствию друг друга. потому что нет ничего милее для вампира или вурдалака, чем хорошая потасовка. Злые феи по десять раз на дню накладывали проклятия на все, что движется. И все, что движется, становилось от этого только хуже и оттого счастливее. Рыцари Смерти скакали на конских скелетах и то и дело вызывали друг друга на неравный бой, отстаивая бесчестие своих ужасных дам. В черных небесах порхали драконы и гарпии, оглашая окрестности немелодичными криками. Земля не родила ничего, кроме колючек и ядовитого плюща — любимых растений местного населения. Из глубоких провалов поднимались удушливые испарения, и толпы темных орков собирались там, чтобы понюхать. Повсеместно били фонтаны из болотной гнили и мазута, а в них плескались рыбьи скелетики… Короче, ужас, да и только.

А потом однажды пришел великий герой, паладин Добра и Света, и всё улучшил. Потому что добро всегда побеждает.

Когда дракон вернулся в свою пещеру, его супруга буквально дымилась от гнева.

— Ну, — сурово вопросила она, — Долетался?!

— Ты это о чем? — дракон попытался скорчить максимально невинную морду.

— О том! По всем дорогам уже скачут герольды и кричат: "Дракон похитил принцессу! Дракон похитил принцессу!" Говорят, в королевском замке уже собираются рыцари.

— Рыцари? Рыцари — это хорошо, — решил увести разговор в сторону дракон, — Доспехи бесплатные… Новых кукол для нашей Дракоши понаделаем…

— А то я лучше тебя не знаю, что с рыцарями делать нужно! — окончательно взбеленилась драконица, — Ты лучше ответь, морда рептильная, крал принцессу или не крал?!

— Принцессу? Ну, ты же знаешь, я человечины уже много веков не ем — печень у меня…

— Так ведь герольды не кричат «съел», они кричат "украл"!

— А на кой бы мне черт эта принцесса? — решил разозлиться дракон.

Из ноздрей его жены вырвались струйки пламени:

— А уж это тебе, кобелине, лучше знать — на кой!

Дракон гулко расхохотался, вызвав небольшое землетрясение в соседнем селе:

— Ну, ты даешь! Ты хоть бы масштабы наши сопоставила! Я, конечно, не такой сексуальный гигант, как твой предыдущий муж, но с принцессой, знаешь ли, даже в глубоком детстве не смог бы! И вообще, что я тебе — хомофил?