Макс Фрай - Русские инородные сказки 2

И всё же мы чувствовали себя неуютно на этом острове. Брызги правды и истины всё же попадали нам на незащищённые участки кожи, нам приходилось вдыхать этот кристальный воздух, вынуждая нас к анализу, самокопанию, рефлексии и прочим ненужным размышлениям.

Не говоря уж о том, что многие матросы очень возбудились, потому что ожидали, что откуда-нибудь, из-за угла, выскочит Голая Правда. Но никого голого на них не выскакивало, и от этого у них на лицах возникло недоумение и фрустрация.

— Да и хрен с ней, капитан, с этой правдой, — выразил общее мнение Боцман Наливайко. — Рылеева чуть Кондрат не хватил с этих чистых глаз.

И мы вернулись на корабль.

Мы плыли довольно давно и уже начали сомневаться в правильности генеральной линии нашего плавания. По счастью, рядом с нами обнаружился остров Оракула с Божественной Бутылкой.

К нему мы и решили обратиться за помощью. Один Рылеев был против и настаивал на атеистическом штурманском начале, астролябии и Общественном договоре.

Но его никто не слушал. Всем хотелось абсолюта.

Поэтому мы причалили к острову, где проживала знаменитость.

Причал был вполне на уровне мировых стандартов — они, эти стандарты, были установлены неподалёку и калибровали вертикали, а особенно — горизонтали.

Что при этом было удивительно — так это то, что повсюду валялись бутылки. И все с этикетками какого-то гадкого украинского пива.

Видимо, все они были Божественными.

Как найти Оракула с Божественной Бутылкой сразу стало понятно. Мало того, что вглубь острова указывала специальная стрелка, так ещё там стоял специально обученный человек, неуловимо напоминавший Банщика.

В руках у него был кол, на колу — мочало, а на шее висела чаша для подаяний.

Банщик объяснил нам, что Оракулу нужно поднести подарки.

— Сколько? — с некоторым недоверием спросили мы.

— А с три короба!

Мы собрали три короба подарков, но оказалось, что это ещё не всё. Нужно было сделать пожертвования в счёт бездетности, подоходности и суконной посконности национальных идей.

Себастьян Перрейра крякнул, но согласился.

— Примите за чистую монету, — сказал он за всех, — и бросил в чашу для подаяний несколько мятых ассигнаций.

Тогда Банщик провёл нас к жилищу Оракула с Божественной Бутылкой и даже отворил скрипучую дверь. Не без некоторой робости мы ступили туда. У каждого был свой страх. Что там мы? Я читал про одного министра, который сходил в баню, а за это его выгнали с работы. Правда — я не был никогда министром, но всё равно страшно.

К тому же, считается, что в бане нужно сидеть неодетым. Видимо, и министр так же считал. Но некоторые тётеньки считают, что в бане нужно сидеть в плавках. Или завернувшись в какой-то саван. С другой стороны, мы знали, что у нас нет савана, а Всадница без Головы стеснялась меньше нас всех.

Итак, мы ступили в чёрное и душное банное пространство.

В холодной нетопленной бане сидел Оракул с Божественной Бутылкой.

Он сидел в шайке, в руке, свободной от Бутылки, у него была лейка, а в зубах — берёзовый веник.

Оракул посмотрел на нас как на немытых идиотов.

— Натяните мне нос, — прожевал он через веник.

Мы сделали это.

— Поставьте меня на бобы…

Мы исполнили и эту просьбу Оракула.

— Вотрите мне очки!

Часа полтора мы потратили на то, чтобы найти очки Оракула и хорошенько втереть их.

Наконец, Оракул выронил веник из зубов, поставил на пол лейку, и, взмахнув рукой, окатил нас вонючим пивом.

Мы подступили к нему с упованьем.

Оракул разверз уста и начал подманивать нас пальцами.

— Чучело Пингвина нужно кормить чучелом рыбы, — сказал Оракул мне в нос.

— Не перепились ещё добры молодцы в земле русской! — сказал Оракул, наклонившись к уху Боцмана Наливайко.

— В овне ты обретёшь право своё, — сказал Оракул, глядя в глаза Всаднице без Головы.

— Несть того, несть и другого, бойся коль Кварк оказался Уржумом — сказал Оракул образованному Рылееву, и того, что-то сразу же осознавшего, чуть не хватил Кондратий.

— И волки сыты, и овцы целы, и пастуху памятник, — сказал Оракул в макушку Лоцману Себастьяну Перрейре.

— Главное — никогда не спрашивай, по ком звонит колокольчик, — сказал Оракул нашему капитану.

И мы, теперь совершенно просветлённые и абсолютно нынче ёбнутые на голову, были выпихнуты из банной избушки.

Разложив на родной палубе газету, а на газете — варёные яйца, солёные огурцы, мятые помидоры, солонки и мокрых куриц, мы ошарашено посмотрели друг на друга.