Макс Фрай - Русские инородные сказки 2

— Комар, точи нос! — сурово крикнул Мастер.

Комар жужжал недовольно. Видимо, отнекивался. Но деваться ему было некуда — пришлось точить.

Дело выходило плохо, комар жужжал всё обиженнее и недовольнее.

Наконец, удовлетворённый, Мастер поймал его щепотью и засунул обратно.

— Чудо! Я гений и сукин сын! — объявил он.

Комар опять не подточил нос, а мы готовы встретить Стреляного Воробья во всеоружии.

Мы вышли из кузни и перевели дух. Блоха стояла рядом, почёсывая лапы.

За истёкшее и просочившееся время наш лавр пустил корни и распустил почки и кочки. Теперь он выглядел на все пять или даже восемь. Никто бы не посмел сказать, что гигантское дерево ещё утром было всего лишь мешком приправы.

Мастер Золотые Ручки обежал вокруг лавра, и вдруг, подпрыгнув, полез по стволу.

— А как же охота на Стреляного Воробья?! — жалобно спросил кровожадный Кондратий Рылеев и хватил ладонью по лавру.

Но Мастер был уже вне пределов досягаемости.

— Пошли, — сказал лоцман Себастьян Перрейра. — Нам ничего тут не светит. Я знаю, что сейчас будет.

Из кроны лавра раздавалось кряхтение и причмокивание.

Ждать было нечего, пора была вернуться к шлюпке. Когда мы, снова продравшись через мужественные заросли брусники, в спину нам дарил жуткий храп. С капитана слетел единственный тапочек, с Боцмана — фуражка, а с меня показное равнодушие.

— Теперь он будет почивать на лаврах вечно, — предрёк судьбу Мастера Себастьян Перрейра, — А Стреляный Воробей станет полным властителем острова и дум.

Боцман Наливайко высказался в том смысле, что неплохо бы забрать механическую блоху, которая уже вряд ли кому пригодится, но его одёрнули. Ишь какой! Блох на корабле разводить.

Эвона какая гадость.

Мы причалили к острову, что на всех картах был обозначен как остров Кристального Ключа.

На острове действительно был Кристальный Ключ — он всё время двигался, и от него приходилось уворачиваться, чуть что он норовил заехать нам по головам. Во все стороны от Ключа летели брызги. Вокруг стекали ручьи, ручейки и реки кристальной воды. Вода сверкала своими кристаллами на солнце. Водопады кристалились повсеместно, а кристальные озера вспыхивали разноцветными огнями.

Всё это была правда чистой воды, что текла мимо глыб фактов. Факты, впрочем, были больше похожи на обычную гальку.

Кондратий Рылеев зачерпнул чистой правды горстью и набрал её в рот.

Сглотнув, он поднял на нас глаза и с ужасом уставился в наши лица. Волосы его встали дыбом. Он переводил взгляд с одного на другого, пока Всадница без Головы не догадалась подсунуть ему своё зеркальце. Рылеев, увидев своё изображение, затрясся ещё пуще и чуть не хватил зеркальцем о камни.

Зеркальце, впрочем, тут же отобрали, а Кондратий, схватил себя за сердце и опустился на берег ручья.

— Вот оно, суровое действие чистой правды, — произнёс лоцман Себастьян Перрейра.

И мы отправились восвояси, не оставив, впрочем, надежды запастись жидкой правдой. Мимоходом мы заметили, что перед нами журчат ручьи чуть разного цвета — нет, все они были достаточно кристальны, но всё же отличались друг от друга. Оказалось, что в одних ручьях текла народная правда, а в других — общественная истина.

Пробовать их на вкус, чтобы почувствовать разницу, мы не решились.

Однако на берегу мы обнаружили несколько ларьков и лавок. Полдюжины туземцев торговали жидкой правдой, разлитой в колбы разного цвета.

Капитан взял одну — не самую чистую.

— Чистая правда редко используется, — объяснил он. — От неё могут выйти ожоги. Она часто вызывает резь в горле или боль в глазах. Во всём нужно знать меру.

Собственно, если откупорить колбу, правда чистой воды превратится в уже единожды использованную правду чистой воды. А это не совсем одно и то же, и к правде будет примешиваться разное. Примеси эти вполне безвредны, а некоторые даже полезны.

Но это уже будет не совсем чистая правда, а то и вовсе грязная правда.

Наливайко согласился, и сообщил, что правда напоминает ему чистый спирт, который, будучи откупорен тут же становится девяностошестиградусным спиртом. Потом загадочно превращается в семидесятиградусный, потом, хорошо, если превратится в водку — а то и, бывало, сразу превращается в неприятный запах изо рта, от которого сразу и не избавишься.

Все мы прикупили немного правды. Один Рылеев купил колбу с истиной, сказав, что не для себя берёт истину, а для общественного и социального блага своих друзей, оставленных на Родине.