Макс Фрай - Русские инородные сказки 2

2.3. Так — висельник и петля.

2.4. Так — студент, вступивший в партию.

2.5. Можно продолжить список, упомянув оркестранта в оркестре, кролика, бегущего в пасть ко льву, пророка во чреве, и лично меня, пьяненького, испанца, поглотившего инку, голубя в голубиной орде…

2.6. Дурно пахнет слово "диффузия".

4 кл.

3.0. Момент обнаружения собственного замкнутого пространства совпадает с моментом рождения.

В глубоком детстве я, усыпая, натягивал одеяло так, что все были уверены: рано или поздно я задохнусь и покину замкнутое пространство.

Рисуем крылышки.

Под круглым столом располагался штаб-квартира Ильи Муромца.

Шалаши ставились в углу двора под жасминовыми кустами и в лесу в секрете от полян.

Чердак.

Подвал.

Задние (маленькие) дворы.

Под кроватью.

За дверью в углу — кукольный театр одного актера без зрителя.

При входе в квартиру, слева, образовался закуток, куда складывали ненужное нужное. В этой великолепной тесноте можно было скрываться (оставаться одному) до ужина. Впрочем, именно там мне впервые пришлось столкнуться с постмодернистским предметом. Это был высокий, до бедра, протез Айзика. Сочетание «живой» ноги, металлических замочков, пряжек и эфира.

Замкнутое пространство позволяло иметь или рассматривать собрания

пуговиц, кнопок, крючков,

гвоздей, винтиков, болтиков, электрических пробок,

перьев, карандашей, промокашек, ластиков, облигаций,

всякого.

5 кл.

4.0. Агарофил подобен жителю плота, не ведающему ни о дне, ни о покрышке океана. «Титанику» подобен агарофил.

4.1. Агарофил подобен богу, не имеющему своей вселенной.

4.2. Агарофил подобен банковскому работнику.

4.3. И еще уподобим агарофила детдомовцу

сифилитику

энциклопедисту

мусульманину

управдому, или участковому, или шпиону

маслине в пицце.

4.4. И в самом деле, посмотрим, как устраивается на ночлег этот шутник, землепроходец, ходок, циник, покоритель и перекати-поле. Казалось бы, и в самом деле после длинного дня-перехода не должен кидать он кости на груду, а аккуратно разложить члены на стенах: левую ногу налево, правую — направо; левое яйцо — налево, правое — направо, а то, что между ними — между ними; размотать кишки, расправить желудок, завернуть в чистую тряпицу печень, селезенку, пересчитать почки; проветрить легкие; продуть сердце; левую руку — налево, правую — направо, распрямить пальчики; прошомполить гортань; разобрать лицо и уши; расставить мозг. Но нет, и в самом деле, они бросают груду своего тела на сеновал и под телегу, на груду гостиничного белья, громоздят на полку вагона, закрывают над собой бункера крышку, тонут в болоте.

4.5. Агарофил подобен человеку, распахивающему пальто на улице,

с целью продемонстрировать свои синие причиндалы половых признаков. Нам.

6 кл.

5.0. Не пересекаются этот и тот, белый, свет.

5.1. Но тот, белый, свет отличается от нашего лишь тем, что там замкнутые пространства сливаются, пересекаются и налагаются. Но отражается тот в этом.

5.2. На том, белом, свете нет места ни клаустрофилии, ни отвратительному агарофилу.

5.3. Вот.

7 кл. 6.0.

Величайшим произведением человечества является Клаустролябия.

Дорога была пыльной, шла сквозь леса и горы, болота и пустыни. А потому была свидетельницей бесчисленного количества разговоров, тайн, драк и прочих прелестей жизни странников. "Если бы дороги умели говорить…"

Впрочем, они вряд ли горят желанием травить людям байки. Скорее, они бы начали жаловаться на плохое к себе отношение. Так что хватит об этом.

На этот раз пыль из дороги выбивали тяжелые копыта рыцарских коней. Коням было нехорошо: всадники были тяжелыми, день — длинным, кроме того, один совсем недавно побывал в драке.

На щите одного из рыцарей изображен был фламинго и шлем на шахматном поле, у второго — грифон. Оба сняли шлемы, подставляя лица освежающему ветру, и неспешно разговаривали.

— Сэр Джон, вы вряд ли мне поверите. — сказал «фламинго». У него было смугловатое лицо с высокими скулами, и короткие белые волосы. А также много синяков. И много вмятин на доспехах. Выражение лица у рыцаря было довольно кислым.

— Я сам себе уже с трудом верю. Но…

— Ничего, рассказывайте, — улыбнулся его собеседник. Он являл собой противоположность «фламинго» не только внешностью, будучи румяным брюнетом, но и всем своим добродушным видом.

— Вы примете меня за сумасшедшего, — сказал "фламинго".