Роальд Даль - Дорога в рай (Рассказы)

– А я всегда уклоняюсь, - сказал я.

Мы выпили еще.

– Посмотри-ка вон на ту женщину, - сказал я.

– На ту, с грудью?

– Ну да, прекрасная грудь.

– Клянусь, я убил немало женщин более красивых, чем эта, - медленно произнес он.

– Но не с такой же грудью.

– Да и с такой тоже. Может, еще выпьем?

– Да, на дорожку.

– Такой груди больше ни у кого нет, - сказал я. - Во всяком случае в Германии.

– Да сколько хочешь. Я немало таких убил.

– Ладно. Ты убил много женщин с красивой грудью.

Он откинулся на стуле и повел рукой.

– Видишь, сколько тут народу, - сказал он.

– Да.

– Представляешь, сколько будет шуму, если они вдруг все умрут. Просто свалятся мертвыми со стульев на пол.

– Ну и что?

– Разве не будет шуму?

– Конечно будет.

– Предположим, официанты сговорились, подсыпали им что-то в стаканы, и все умерли.

– Шум будет страшный.

– Ну вот, а я такое сотни раз проделывал. Я в сотни раз больше убил людей, чем собралось здесь сейчас. Да и ты тоже.

– Гораздо больше, - сказал я. - Но это же другое.

– Такие же люди. Мужчины, женщины, официанты. Все сидят в пивной и выпивают.

– Это другое.

– Да то же самое. Случись здесь такое, разве не поднялся бы шум?

– Еще какой.

– А мы делали это. И не раз.

– Сотни раз, - сказал я. - И ничего.

– Паршивое заведение.

– Хуже не бывает. Пойдем куда-нибудь в другое место.

– Сначала допьем.

Мы допили виски, а потом стали спорить, кому платить, и я выиграл. Счет составил шестнадцать долларов двадцать пять центов. Он дал официанту на чай два доллара.

Мы поднялись, обошли вокруг столиков и вышли на улицу.

– Такси, - сказал он.

– Да, надо взять такси.

Швейцара в этом заведении не было. Мы стояли на краю тротуара и ждали, когда подъедет такси.

– Хороший город, - сказал он.

– Замечательный, - ответил я.

Чувствовал я себя отлично. Было темно, но горело несколько фонарей. Мимо нас проезжали машины, а по другой стороне улицы шли люди. Неслышно моросил мелкий дождь, и желтый свет фар и уличных фонарей отражался на черной мостовой. Шины шуршали на мокрой дороге.

– А давай пойдем туда, где много виски, - сказал он. - Чтоб там было много виски и разливал его бармен с крошками в бороде.

– Отлично.

– И чтоб там больше никого не было, кроме нас и бармена с крошками в бороде. Или - или.

– Да, - сказал я. - Или что?

– Или пойдем туда, где сто тысяч человек.

– Да, - сказал я. - Хорошо.

Мы стояли и ждали. Из-за поворота, откуда-то слева, выезжали машины и, шурша по мокрому асфальту шинами, двигались в нашу сторону. Проехав мимо нас, они направлялись к мосту, который ведет на другую сторону реки. В свете фар был виден моросящий дождь, а мы все стояли и ждали такси.

В тот вечер за ужином у Майка Скофилда в его лондонском доме нас собралось шестеро: Майк с женой и дочерью, я с женой и человек по имени Ричард Пратт.

Ричард Пратт был известный гурман. Он состоял президентом небольшого общества под названием "Эпикурейцы" и каждый месяц рассылал его членам брошюрки о еде и винах. Он устраивал обеды, во время которых подавались роскошные блюда и редкие вина. Он не курил из боязни испортить вкус и, когда обсуждали достоинства какого-нибудь вина, имел обыкновение отзываться о нем, как о живом существе, что было довольно забавно. "Характер у него весьма щепетильный, - говорил он, - довольно застенчивый и стеснительный, но, безусловно, щепетильный". Или: "Добродушное вино и бодрое, несколько, может, резковатое, но все же добродушное".

До этого я уже пару раз обедал у Майка с Ричардом Праттом в компании, и всякий раз Майк с женой лезли из кожи вон, чтобы удивить знаменитого гурмана каким-нибудь особым блюдом. Ясно, что и в этот раз они не собирались делать исключение. Едва мы ступили в столовую, как я понял, что нас ожидает пиршество. Высокие свечи, желтые розы, сверкающее серебро, три бокала для вина перед каждым гостем и сверх того слабый запах жареного мяса, доносившийся из кухни, - от всего этого у меня слюнки потекли.

Мы расселись за столом, и я вспомнил, что когда был у Майка раньше, он оба раза держал с Праттом пари на ящик вина, предлагая тому определить сорт того же вина и год. Пратт тогда отвечал, что это нетрудно сделать, если речь идет об известном годе, - соглашался и оба раза выиграл пари. Я был уверен, что и в этот раз они заключат пари, которое Майк очень хотел проиграть, доказывая, насколько хорошее вино у него, а Пратт, со своей стороны, казалось, находит истинное удовольствие в том, что имеет возможность обнаружить свои познания.