Роальд Даль - Дорога в рай (Рассказы)

Я недолго разыскивал главную дорогу в Исмаилию, а найдя ее, повел "лагонду" с привычной для нее скоростью - шестьдесят пять миль в час. Дорога была узкая, но гладкая; движения на ней не было никакого. При свете луны долина Нила казалась унылой и мрачной, по обеим сторонам дороги тянулись ровные безлесные поля, разделенные каналами, и, куда ни глянь, всюду черная земля. Словом, тоска невыразимая.

Впрочем, это на кого угодно могло подействовать, но только не на меня. В своей роскошной скорлупе я чувствовал себя в полной изоляции от окружающего мира; мне было в ней уютно, точно раку-отшельнику, только вот передвигался я чуточку быстрее. О, как я люблю быть в движении, стремясь к новым людям и новым местам и оставляя старые далеко позади! Ничто на свете не доставляет мне большей радости. И как же я презираю обывателя, который селится на крохотном клочке земли со своей глупой женой, чтобы размножаться, подыхать с тоски и гнить там до конца жизни. Да еще с одной и той же женщиной! Не могу поверить, чтобы здравомыслящий мужчина мог изо дня в день, из года в год терпеть одну и ту же женщину. Некоторые, конечно, этого себе не позволяют. Но миллионы делают вид, будто им это нравится.

Сам я никогда, решительно никогда не допускал, чтобы связь длилась более двенадцати часов. Это крайний предел. Даже восемь часов, по-моему, несколько слишком. Взять хотя бы Изабеллу. Пока мы находились на вершине пирамиды, она выражала бурный восторг, точно доверчивый и игривый щенок, и, оставь я ее там на милость этих трех арабов-разбойников и смойся, все было бы хорошо. Но я зачем-то остался вместе с ней, помог ей спуститься вниз, и в результате красивая женщина превратилась в мерзкую визгливую ведьму, на которую смотреть тошно.

В каком мире мы живем! Нынче не дождешься благодарностей за великодушие.

"Лагонда" плавно двигалась в ночи. Настало время вспомнить какую-нибудь арию. Но вот какую? Моему душевному состоянию вполне отвечал Верди. Как насчет "Аиды"? Ну разумеется! Именно "Аида" - как-никак это ведь египетская опера 85 85 В 1870 году по заказу из Египта Дж. Верди создал оперу "Аида" (в 1871 году поставлена в Каире) ! Очень она будет кстати.

Я начал петь. Голос у меня в тот вечер был исключительно хорош. Я разошелся. Все шло замечательно, и, проезжая через городок под названием Бильбейс, я ощущал себя самой Аидой, распевая "Numei pieta" 86 86 "Сжальтесь, о боги!" (ит.) , этот дивный заключительный пассаж из первой сцены.

Спустя полчаса, в Эз-Заказике 87 87 город в Египте , я уже ощутил себя Амнерис и принялся умолять египетского короля спасти эфиопских пленников, напевая "Ma tu, re, tu signore possente" 88 88 "Бежим, о ты, король, ты, великий владыка!" (ит.). .

Следуя через Эль-Аббасу, я сделался Радамесом и, исполняя "Fuggiam gli adori nospiti" 89 89 "Бежим отсюда" (ит.) , открыл все окна автомобиля, дабы эта несравненная песнь любви долетела до слуха феллахов, храпевших в своих лачугах, стоявших вдоль дороги, - как знать, быть может, эта песнь явится им во сне?

Когда я въехал в Исмаилию, было шесть часов утра и солнце уже вскарабкалось высоко в молочно-голубое небо, а я меж тем пребывал в страшной темнице с Аидой, распевая "O, terra, addio, addio valle di pianti" 90 90 "О земля, прощай; прощай, юдоль слез!" (ит.) . Как быстро пролетела эта часть путешествия! Я подъехал к гостинице. Служащие как раз начали шевелиться. Я еще немного расшевелил их и заполучил лучший из имевшихся там номеров. Простыни и пододеяльники выглядели так, будто в постели двадцать пять ночей кряду спали двадцать пять немытых египтян; я собственноручно содрал эту грязь и, с помощью антисептического мыла и щетки отскоблив кровать, заменил собственным постельным бельем. Затем завел будильник и крепко проспал два часа.

На завтрак я заказал яйцо-пашот с кусочком поджаренного хлебца. Когда блюдо подали - а должен вам сказать, у меня тошнота подступает к горлу даже сейчас, когда я пишу об этом, - в желтке моего яйца я увидел блестящий, вьющийся иссиня-черный человеческий волос, трех дюймов длины. Это уже было слишком. Я выскочил из-за стола и выбежал из ресторана.

– Addio, - крикнул я, швырнув на ходу деньги, - addio valle di pianti! - И с такими словами покинул эту грязную гостиницу.

Теперь - в Синайскую пустыню. Уж там-то все будет в порядке. Настоящая пустыня - одно из наименее загаженных мест на земле, и Синай в этом смысле не исключение. По пустыне тянется узкая полоска черного гудрона длиной примерно сто сорок миль с одной заправочной станцией и несколькими хижинами на полпути, в местечке под названием Бир-Рауд-Селим. На всем же остальном протяжении это абсолютно необитаемая пустыня. В это время года там очень жарко, и на случай поломки автомобиля важно было запастись питьевой водой. Поэтому я остановился на главной улице Исмаилии возле того, что мне показалось лавкой, чтобы заполнить водой канистру.