Андрей Голяк - Ничего, кроме настоящего

На этот раз всё – по-взрослому. Я понял это, пройдясь по сцене, оценив расставленный и скоммутированный аппарат и взяв первый аккорд на гитаре. Всё звучит именно так, как должно звучать.

Концерт должен был состояться в нашей родной школе. Идея провести его там возникла совершенно спонтанно, и всё оказалось проще, чем мы думали. Я договорился с директором на предмет актового зала. Галка нарисовала роскошную афишу, которая была вывешена в школе на самом видном месте. Селя договорился со своим шефом насчёт аппарата.

Список был составлен очень скурпулёзно и представлен для редактирования знающим людям. За аппарат можно было расплатиться

"натурой". Это означало, что за счастье попользоваться им мы будем должны отработать несколько дней в фирме, которая этот аппарат предоставляет. Такое положение вещей всех устраивало. Для нас легче было несколько дней потаскать на себе колонки и ящики с усилителями, чем найти деньги для оплаты наличными.

В назначенный день всё было привезено в актовый зал школы, расставлено на сцене и скоммутировано. Селя взялся вызвучить всё это кино и посидеть за пультом во время концерта. На саундчеке я был приятно удивлён тем, что играется на сцене довольно комфортно. В общем, пока всё шло хорошо.

Зал постепенно наполнялся народом. Вход мы сделали свободным, а для желающих внести свою лепту в развитие отечественного рока мы поставили ящик с надписью "ДЛЯ КУПЮР И МОНЕТ". Любой мог подойти к нему и опустить туда столько денег, сколько не жалко.

Помня наш провал на прошлом концерте, я здорово мандражировал.

Выходить на сцену было страшновато. Второй облом меня просто сломает. Но отступать было поздно. Я выглянул из-за кулис – зал был полон народу. Я махнул Паше рукой:

– Начинаем!

Занавес разошёлся в стороны, и мы вышли на сцену. Я включился в комбик и подошёл к микрофону. Обведя зал глазами, я помолчал, и мигнул Палычу. Тот постучал палочкой по ободу барабана. Каждый удар упал в тишину зала звонкой каплей. Я спросил в микрофон:

– Кто там?

– "Клан Тишины", – ответил Палыч.

Публика молча следила за диалогом. Мы придумали его, чтобы сделать начало концерта поинтереснее для зрителей. После заключительной реплики Палыч дал счёт и мы начали.

Первую вещь встретили с прохладцей, и я решил, что второй концерт будет ещё хуже первого. Но решил не сдаваться. На свой страх и риск я плюнул на тщательно составленную программу и стал строить концерт, исходя из настроения публики. Следовало срочно "купить" их всех. И я запел под гитару:

Мой дом пошёл на слом, сандали прохудились,

В карманах, как в мозгах гуляет пустота…

"Глоток свободы" публика знала и любила. Это был безусловный хит всех наших "квартирников". И, к моей радости, зал взорвался! Они пели! Пели вместе со мной! Кому из музыкантов не знакомо это чувство драйва, когда толпа поёт вместе с тобой то, что наваял ты сам? Это означает, что все твои старания оправданы. Это означает, что твоей публике важно то, что ты пытаешься им сказать! Я смотрел в зал и у меня перехватывало горло. Я не видел их глаз, но я видел их руки, аплодирующие мне, я слышал их голоса:

Глоток свободы, или глоток вина…

А дальше всё пошло само собой. Мы заряжали друг друга – я и публика. Это были какие-то токи, которые врывались в мою кровь, ударяли в голову и возвращались обратно в зал. Мы были единым организмом, который дышал, чувствовал, жил.

Заведённый пипл яростно требовал "Уши" – ещё один хитище, ставший популярным в период квартирных выступлений. Юные девчонки, топая ногами, размахивали руками, косынками, свитерами и визжали:

– Уши, уши, уши!

– Будут вам "Уши", – милостиво согласился я. – Оттянемся?

– Да! – взревел зал.

– Поехали!

Закат закончил летний тёплый вечер,

Остановился на краю земли…

Что там творилось! Нам повезло – мы имели возможность почувствовать себя звёздами на все сто процентов. Толпа бесновалась!

Мальчики и девочки орали, плясали, пели! А что на сцене вытворяли мы! Я метеором носился чуть ли не по потолку! Паша выделывал невероятные кренделя, завязывался в такие узлы, что его с руками и ногами взяли бы в любое цирковое шоу "Человек-Каучук". Палыч плясал в перерывах вокруг барабанов. Батькович удавом извивался во всех доступных его телу направлениях.

Доиграв очередной "боевик", я решил сыграть на контрасте и произнёс в микрофон:

– Следующая песня посвящается памяти всех погибших рокеров.