Владимир Митрофанов - Врачу, исцелись сам!

Борисков так и представил себе. Все в доме ложатся спать, да и кто все – жена, собака и кот, причем кот тут же на столе под лампой.

Бывший охранник ГУЛАГа берет ручку, начинает писать, и призраки того ушедшего мира снова приходят к нему. Удивительная вещь: кажется все уже напрочь забыто, а потом вдруг вылезает одна деталь, вторая и за этим вытягивается целый пласт, снова все это будто видишь наяву, и уже кажется, что все это было совсем недавно, и вновь сокрушаешься: какая все-таки короткая жизнь. Только успеет ли он написать, и можно ли это будет прочитать, или все написанное пропадет?

Люди неизбежно умирают, а их вещи еще какое-то время продолжают жить, тоже постепенно исчезая из этого мира. Собираемые годами коллекции после смерти хозяев распродаются, вещи за бесценок идут в комиссионные магазины, бумаги засовываются в сараи, на чердаки, а потом неизбежно сжигаются. В отсутствие владельцев имущество их вдруг внезапно дряхлеет и приобретает неистребимый запах. Замечено, что дом, когда в нем не живут люди, очень быстро разрушается.

Наглядный был тому пример: школьный учитель Борискова по истории

Петр Григорьевич Лобанов, светлая ему память. Всю жизнь он собирал марки и создал выдающуюся коллекцию. Но как только Петр Григорьевич умер – тут же, чуть ли не на следующий день после похорон, дети его отнесли коллекцию в комиссионный магазин – ну, хоть сколько дадут.

Для них эта коллекция не стоила ничего – это была только разрисованная бумага, причуда старика. Впрочем, другие коллекционеры тут же воспользовались редкой возможностью получить кое-что ценное почти даром. А ведь Петр Григорьевич свою коллекцию обожал, трясся над ней. Это был его мир – где-то они с такими же фанатиками собирались, менялись, делали гашения, листали каталоги, спорили. И этим он жил все свои последние годы и вечерами допоздна сидел над альбомами за столом, заваленным лупами, пинцетами, зубцемерами, долго рассматривал какую-нибудь редкую марку, улыбался, радовался удачному приобретению, горевал, когда видел оторванный зубчик или слишком грязный размазанный штемпель гашения. А какие были названия каталогов: "Михель", "Ивер"! Каталоги, кстати, тоже тут же сдали в букинистический магазин, а что-то удалось продать через газету "Из рук в руки". Какие-то деньги они выручили, и им показалось, даже немаленькие, поделили и тут же потратили: сын купил подержанную машину, а дочь с зятем – новую кровать.

Считается, что вещи хранят энергию прежних владельцев, поэтому многие люди просто физически не могут пользоваться не то, что чьей-то старой одеждой, но и даже мебелью и, тем более, украшениями из камней. Существует теория, будто бы в кристаллах сохраняются какие-то энергетические влияния. Старые украшения считается возможным носить только в тех случаях, если это подарок дочери от матери или же преподнесенный любимым мужчиной. Говорят, камни хранят энергию их владельцев, поэтому носить чужие драгоценности опасно. Но наверняка существуют какие-то способы очистки. Раньше, говорят, драгоценности закапывали в землю, но не факт, что это помогает.

Однако, несмотря ни на что, женщины все равно будут жаждать бриллиантов. Один знакомый Борискова, чтобы уговорить очередную подружку на близкие отношения, обычно покупал в ломбарде какую-нибудь золотую безделушку (колечко или кулончик), чистил ее нашатырем, затем подкупал к нему новый футляр, красиво упаковывал и дарил девушке вместе с букетом. Получалось и относительно дешево и в то же время шикарно. Девушка тут же соглашалась на многое, точнее, на все. Женщины почему-то чрезвычайно падки на золото и цветы. "Что самое смешное, получается не очень-то и дорого", – уверял даритель.

И, самое главное, женщине не обидно. Драгоценности ей пригодятся, и в то же время не останется неприятного осадка, что ее купили, как возможно показалось бы, если бы ей просто заплатили деньги за секс.

В результате, она не чувствует себя обделенной.

Впрочем, Борисков знавал людей даже и постарше того восьмидесяти пятилетнего кашлюна. Один из них был известный разведчик (или, точнее, шпион?). Ему было уже аж девяносто пять. В годы войны он был связан с известной "Красной конторой". До сих пор нельзя было понять, был ли он разведчиком, то есть работал на нас, или же на гестапо, или же на тех и на других. Сразу же после войны "Смершем" было проведено специальное расследование, которое ни к чему не привело, хотя его все равно посадили. Была какая-то невнятная информация, что он, будучи связан с французским сопротивлением, сдал оттуда немцам нескольких человек. Любопытно, что он лично знал легендарного шефа гестапо Мюллера. О чем они говорили? В нашем представлении Мюллер это просто людоед. О чем можно было говорить с людоедом?