Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Главным у них был парень лет двадцати шести – самый большой и мускулистый, хотя и с некоторой склонностью к полноте, которого звали без всякой клички просто по имени – Денис. Вид у него был самый типичный: короткая стрижка, складка жира на затылке, вечная ухмылка. Такие обычно считают себя покорителями женщин. Он был лишен каких-либо комплексов. Мог подойти, обнять за плечи: "Девчонки!

Давайте знакомиться! Может, пойдем куда-нибудь пошуршим?" Те отвечали шуткой на шутку, знакомство завязывалось, хотя девушки с мозгами постоянно думали, как бы свалить без ущерба для здоровья.

Оценив взглядом исподлобья поднявшегося со скамейки Павла, Денис сказал своим парням:

– Ну, что, братва лихая? Как оно? Я так думаю, что здесь что-то не так. Чем-то этот мужик мне не нравится. И странно как-то Марата взяли и отлупили. И неизвестно кто. Вот ты, Шопен, попробуй-ка, пойди, отлупи Марата! А? И я не смогу, и мы втроем не сможем. А

Марат-то, между прочим, сейчас лежит в областной, и у него в зубах,

– Саха недавно оттуда звонил, что сам якобы видел, – специальные проволоки и резинки вдеты, чтобы стягивать сломанную челюсть, одного глаза, говорит, вообще не видно – какая-то херня намотана, воду сосет через трубочку, весь в слезах – чуть что – плачет, хочет домой к маме. Кстати, надо ему, хе-хе, в передаче орешков принести – пусть погрызет! – тут, не удержавшись, громила хохотнул.

Все тоже засмеялись – Марата, видать, никто особенно не любил.

Людям обычным и ничего из себя по жизни не представляющим почему-то всегда нравится, когда побеждают чемпионов.

– И еще сейчас, Саха говорит, хирурги думают, решают: сверлить ему череп или нет, – продолжил Денис. – У Марата в башке и так-то ничего нет – чистая слоновая кость – да и та чуть не раскололась! А уж наши-то головешки были бы вообще вдребезги! Вы, пацаны, меня давно знаете, я ни хрена не боюсь, но и в больницу ни за хрен собачий попадать не желаю, да и вас не хочу подставлять. Мне на

Рината в принципе-то насрать с большой горки! И вот что вспомнил: видел я однажды в армии одного такого "простого" мужика. Приехал к нам в часть один офицер, как сказали из действующего резерва – неизвестно откуда. И для тренировки не в полный контакт – типа для разминки – играючи срубил троих наших самых крутых пацанов, причем одни против троих, они потом неделю отлеживались. Сам видел – как котят положил! Секунд за пять, не больше. Командир наш ходил потом злющий, он-то хотел показать нашу хорошую подготовку. Короче, Ринату я скажу, что у нас не получилось, типа не нашли. А кто стукнет про этот разговор – будет последняя падла, сам здоровья лишу. Все. Пошли пиво пить!

– Чушь все это! Давайте попробуем его срубить! – вдруг выступил только что подошедший парень по имени Коля Шмырев (кличка его, естественно, была Шмырь) – известный в своем кругу как способный кикбоксер и жестокий вырубала.

– Ну, вот сам иди и пробуй! – неожиданно обрадовался Денис. -

Пацаны, вы все свидетели: если ты, Шмырь, его вырубаешь, тут же даю тебе сто баксов. За базар отвечаю. Догоняй, а то он уходит!

Шмырь даже покрутил шеей и плечами, как бы разминаясь, словно перед выходом на ринг. Но ситуация вдруг резко изменилась, когда он сделал несколько шагов по направлению к Павлу. Решимость внезапно покинула бойца, как давеча и Керю в кафе, но дороги назад уже не было: вся бригада смотрела на него. Надо сказать, что у Шмыря был любимый отработанный способ нападения: подкрасться сзади или сбоку и ударить ногой в ухо или еще куда-нибудь в голову или в шею. Жертва обычно сразу валилась с ног или же впадала в ступор, и тогда ее можно было спокойно добивать. Он и на этот раз решил сделать так же.

В несколько прыжков он догнал Павла, и попытался сзади ударить его в голову ногой. И в этот самый момент Шмырю показалось, что его сбило машиной, и последняя мысль его была: "Как это я ее не заметил?" – его словно прокрутило через мясорубку, он даже явственно услышал хруст собственных костей. Все исчезло, и окончательно он пришел в себя уже только в больнице, а точнее – в приемном отделении, где жутко пахло хлоркой и еще какой-то типичной тошнотворной больничной вонью типа смеси запаха лизола, блевотины и других человеческих выделений. Правая нога по первым его ощущениям была размером с арбуз и страшно болела, левый глаз вообще ничего не видел, а нижняя половина лица была как замерзшая и никак им не ощущалась. Двое пацанов стояли рядом с каталкой к нему спиной. Оказалось, ждали дежурного травматолога. Наконец тот вышел уже с мокрым рентгеновским снимком, сказал ребятам и даже показал: "Перелом большеберцовой кости. Вот хорошо трещину видно. Разрыв коленных связок. Давай его в гипсовую!" – это он уже скомандовал санитару. – "Жить-то будет, доктор?" – спросили пацаны. – "Будет, – ответил хирург. – Сейчас гипс положим на ногу. Кстати, нужно будет принести костыли. На глазу только гематома – сам глаз цел, я – думаю, ничего страшного, окулист посмотрит в понедельник. На верхней челюсти трещина и только два зуба сломаны, нижняя челюсть вообще целая, только вывих челюстного сустава. Неделю полежит в больнице – явное сотрясение мозга и посмотрим, как будет с ногой. Пока день-два – в коридоре. В палатах мест пока нет". (Потом оказалось, что в коридоре отделения вообще нестерпимо воняло мочой, какие-то люди шаркали мимо всю ночь, кашляли, постоянно включали свет, за ширмой у поста медсестры хрипел кто-то умирающий). "Да ладно, доктор, это же Шмырь – у него и мозгов-то нету никаких!" – хохотнули пацаны, повторив дежурную шутку про Марата. ("А сами-то! Сами!") Узнал Шмырь и хирурга, хотя и видел только одним глазом: как-то обругал его ни за что ни про что из машины на перекрестке и даже плюнул в него из окна. Хирург тоже явно его узнал, хотя и не показал виду. Шмырю стало страшно. "Точно, – обреченно подумал он, – теперь будет вправлять кости и суставы без заморозки!" Подошел Денис с банкой пива, отхлебнул оттуда, похлопал