Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Дело раскрутили. Начальник исправительного учреждения бежал и до сих пор находится в федеральном розыске. В то же самое время в Любимове случай убийства из-за квартиры был разве что всего один, когда внук убил своих деда и бабку молотком.

Следует отметить, что в первоначальном варианте письма упоминалось и о некоем нелегальном спиртовом заводике, располагавшемся непосредственно на территории бывшей бумажной фабрики. Эти строки редактор вычеркнул сразу: "Что угодно, но только не это! Вот за это нам точно головы снесут! Это все равно, что подписать себе смертный приговор. Такие заводики никогда не бывают без надежного прикрытия сверху. Закрыть такое доходное предприятие или просто покуситься на него – это все равно, что вынуть деньги у кого-то из кармана. Наемные убийцы выедут на следующий день, а я еще не самоубийца!" – сказал редактор, однако было видно, что эта опасная игра, даже на словах, доставляет ему удовольствие.

Заводик этот работал в Любимове уже года два. Шила в мешке не утаишь, и про спиртозавод знали многие, если не все, причем в своем большинстве считали его вполне легальным. Наличие доступного дешевого и, что удивительно, качественного алкоголя (спирт был преимущественно зерновой, хорошо очищенный) очень радовало мужское население Любимова и окрестных селений (Хрючинск здесь тоже закупался). Депутат от Любимова в свое время даже выдвинул лозунг на областном уровне: "Водка и пиво против наркотиков!" Пусть-де пьют, что и сколько хотят, но только не колются и людей не грабят, поскольку известно, что именно поиск денег на дозу ведет к беспределу преступности. Дело в том, что наркотики дороги, а водка – дешева.

– И что? В чем идея письма? – спросил Павел. – Ситуация типичная: все чего-то ждут, кто-то придет, даст работу, а пока будем сидеть и ждать, водку пить. В других странах бы тут же что-нибудь делали, завези сюда сто китайцев, они сразу бы что-нибудь придумали.

Шахов покачал головой:

– Ты с другими странами не очень-то сравнивай, в России бизнес требует совершенно особого таланта, наглости и умения дать взятку! А если нет этого особого таланта и наглости – ты ничего не добьешься.

У меня, например, такого таланта нет. Я сталкивался, например, с такой ситуацией – надо дать взятку, а они ее хотят, но почему-то у меня не берут. Я как-то по пьянке спросил у одного хитрого татарина: почему так. Этот очень умный татарин, скажем так, человек полувостока, мне ответил: "Все очень просто – ты человек не нашего круга, а я работаю только со своими людьми. Например, ты не понимаешь намеков (сколько дать и как) и это людей нашего круга очень раздражает, поскольку наш человек, чтобы сохранить достоинство, считает это не взяткой, а благодарностью. Этому нельзя научиться – это должно быть в крови. Мы это с детства знаем. А когда

(извините) такой тупой баран хлопает глазами и правильно дать не может – естественно поднимается раздражение. Это же так просто! В чем между нами разница? От меня взятка это не взятка, а подарок от всего сердца, знак уважения, а от тебя – просто подачка, а значит – унижение! И потом – важно выражение лица. У тебя, ты уж извини, русское народное лицо; тебя любой восточный человек как увидит, та и подумает – этого обязательно надо наебать! А русских, как тебе известно, все в мире ненавидят, сам уж не знаю, за что – тут какая-то историческая загадка, так уж сложилось!"

Передавая речь татарина, Шахов, возможно, кое-что и перегнул, но когда Павел взглянул на Шахова попристальнее, то не удержался – ухмыльнулся: татарин тот был прав – Аркаша Шахов никак не походил ни на бизнесмена, ни на героя-любовника: светлые волосы торчком, простое деревенское лицо, нос картошкой, голубые глаза. Он действительно чем-то напоминал Иванушку-дурачка из сказки – хоть сейчас на печку сажай!

– Все это ерунда! – влез Хомяков. – Все и у всех прекрасно берут!

Тут национальных различий никаких нет…

Внезапно в пивной появился еще один человек из давнего школьного прошлого – Витя Зуев. Тоже в свое время был не последний человек.

Учились с ним в одном классе два года перед выпуском, а до этого – в параллельных. Незаурядный был ученик, когда-то подававший большие надежды, особенно в точных науках. Нынешний его вид: трясущиеся руки, лихорадочный блеск глаз, восковая желтизна и одутловатость лица – выдавал в нем сложившегося алкоголика. Пригласили и его за стол, он сел несколько суетливо, как-то елозил на месте, сучил руками. Тут же выложил на стол пачку дешевых сигарет и затертую зажигалку. Его о чем-то спросили. Он посмотрел в ответ пронзительным тоскливым взглядом пьяницы, с утра еще не принявшего ни капли. Но изменился мгновенно, когда чуть не залпом осушил придвинутую ему кружку пива: он тут же почувствовал себя комфортно, успокоился, собрался, а в глазах, наконец, появилась какая-то мысль. Сказал, ни к кому конкретно не обращаясь: