Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Артем Борисович захрапел, а Люба, снова вернувшись из ванной, наконец, легла, вытянулась, только подумала: "Боже, какой странной жизнью я живу!" – и мгновенно уснула, как умерла.

Ситуация в личной жизни у Любы была конечно крайне скользкая и нестабильная, но и не хуже той, которая сложилась у ее старинной школьной подруги Маши Петровой. Эта Маша Петрова как-то бесконечно долго собиралась замуж за одного типа, с которым несколько лет жила в гражданском браке, но который никак не хотел на ней официально жениться, причем даже тогда, когда она от него забеременела. В этот самый момент появился другой мужчина, который, напротив, очень хотел на ней жениться, и она тут же вышла за него замуж и родила ребенка будто бы от него, а потом снова появился первый – биологический отец ребенка, и они вновь стали с ним встречаться. Он, этот отец, чувствовал себя виноватым, прав не качал и неотложного развода от нее не требовал. Потом законный муж все-таки как-то узнал, что ребенок не от него, но Маша в этот момент была уже снова беременна и уже точно от законного мужа, и развестись он с ней по закону не мог.

Они расстались без официального развода, однако ребенка он как отец записал на себя и помогал за ним ухаживать. Она вовсе была не против, что он приходит к ребенку, а иногда и остается ночевать, естественно, со всеми близкими отношениями. Постепенно сформировался четкий график ее посещений обоими мужчинами. В этих отношениях человеку со стороны трудно было что-то понять. Она так и жила, по сути, на две семьи, среди страсти обоих обманутых ею мужей и даже постоянно будто бы собиралась сделать окончательный выбор, но на самом же деле, такая жизнь ей очень даже нравилась. Они приходили виноватые, сжигаемые желанием, всегда с цветами и подарками.

Происходили непременные разборки с пафосными объяснениями в любви, традиционно кончавшиеся постелью и бурным сексом. Ей по большому счету было все равно, от кого из любимых ею мужчин рождались дети – главное, что это были ее дети. И наверно, идеал (хотя и недостижимый из-за проклятого мужского эгоизма) для нее был бы спать в широкой трехместной кровати между ними обоими. Ее возбуждала одна только мысль о том, что можно было бы тихонько заняться любовью с одним из них, пока другой спит. А тот другой мог бы проснуться и присоединиться к ним. В таком состоянии метущейся души она пребывала уже довольно долго, и получалось, что это ее вполне даже устраивало, а обычная спокойная семейная жизнь показалась ей, пожалуй, даже скучной.

Вообще-то таких женщин, как Маша Петрова, многие мужчины и даже некоторые женщины считают вредоносными. Виктор Николаевич Пахомов, друг Коровенко (того самого дядьки, который работал с Аркадием), в возрасте пятидесяти лет, когда начинать снова уже практически невозможно, тоже так вот случайно узнал, что ребенок был не от него.

Мысль пронзила ужасная, что вот умрет – и ничегошеньки от него не останется. Случилось так, что он женился на нынешней своей жене уже беременной от другого, не зная этого. Впрочем, ту женщину, Тасю, тоже можно было понять: она решала свои личные задачи и блюла интересы своего ребенка. Тем более что она мужа действительно тогда полюбила. Сказать ему правду с самого начала означало бы разрушить семью. Залетела тогда случайно, аборт сделать она не решалась, так как считала, что это большой грех, да и сама очень хотела ребенка. В тот период ее это не особенно и волновало, кто отец. Биологический отец ребенка, впрочем, тоже был хороший мужчина, только женатый. Она никак не могла выйти замуж, стала встречаться с женатым и забеременела, думала, что делать, а тут как раз и возник Виктор

Николаевич – ее теперешний муж. Так сложились обстоятельства. Никто тут ни в чем не был виноват. Для мужа это было тоже в какой-то степени несчастное стечение обстоятельств. Второго ребенка уже от

Виктора Николаевича не получилось. Он так бы и жил бы себе в неведении, но однажды Тася в запале во время обычного незначительного бытового скандала неизвестно зачем об этом сболтнула, ну, чтобы ударить побольнее. Сказала и тут же прикусила язык, но было уже поздно. Как говориться: "Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь!" И что: станет ли он его, этого ребенка, которого он нянькал, укачивал, меньше любить? Женщина, становясь матерью, понятное дело, меняется, но и мужчина, когда узнает, что у него родился ребенок, тоже меняется. И перемена эта очень резкая. Он становится другим человеком, меняется его отношение ко всему миру.