Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Главным итогом этой встречи было то, что он все-таки с большим трудом, используя всякие хитрости, напоив и накормив, но все-таки выманил у Насти номер Марининого домашнего телефона. Впрочем, Насте чисто по-женски было интересно, чем закончится это дело. Она была большая любительница "мыльных опер". Сначала Шахов звонить вроде как вовсе и не собирался, но все-таки не удержался и уже в аэропорту трясущимися пальцами набрал полученный от Насти номер. "Хотя бы попрощаюсь…" – оправдывал он себя. Да хоть бы голос ее услышать!

Гудки были длинными, на другом конце долго не поднимали трубку, потом ответил какой-то мужик: "Алё, говорите!" Еще было слышно фоном работающий в квартире телевизор. Вечерняя семейная идиллия. Шахов, ничего не сказав, положил трубку. Вот и все. Двери захлопнулись, поезд ушел.

Марина в это время находилась в ванной. Услышав телефонный звонок, она вышла, завернутая в полотенце, с распущенными волосами и, выключив фен, спросила Диму: "Кто звонил?" – "Черт его знает: не отозвался и не представился! Может, ошиблись?" – ответил Дима, разбирая диван. Марина вдруг неизвестно почему почувствовала: "Точно он! Все-таки нашел, гад!" Сердце дало внезапный сбой, и на какое-то время ей стало трудно дышать. Легли, стали смотреть телевизор. Дима взахлеб рассказывал о чем-то неинтересном. Казалось, все было как обычно, но что-то в этот вечер было не так, и Марина не могла понять, что. Это ощущалось как заноза в душе. Что-то во всем происходящем было неправильное. Впрочем, мало ли кто мог звонить, может быть, действительно ошиблись, но напряжение, которое возникло в ней, когда она услышала телефонный звонок из-за двери в ванной, никак не отпускало ее. Затем кино по телевизору закончилось. Потом кошка пришла спать в ноги. Дима зевнул и стал приласкиваться, щекотать языком в ухо, просовывать под ночнушку руку. Марина вздохнула, повернулась на спину, раздвинула ноги и закрыла глаза.

Дима какое-то время сопел над ней, обдавая лицо табачным и пивным духом, терзал губы, шею и грудь. Неожиданно она вспомнила Шахова и представила, что это его губы ласкают ее грудь и шею, и внезапно сильная судорога прошла по ее внутренностям так, что она, выгнувшись, застонала.

Ночью Марина внезапно проснулась от духоты. Или это сон был, какой-то очень длинный, путанный и странный – только она не могла вспомнить о чем. И тут она вдруг окончательно поняла, что Шахов действительно ушел навсегда. Именно во сне почему-то это и поняла.

Вроде бы все было хорошо. Она, наконец, жила с нормальным мужчиной, который ей нравился, и никто им больше не мешал. Но все равно оставалось какое-то странное ощущение. Что-то было не так.

Была глубокая ночь, и неизвестно, сколько было времени. За окошком дул ветер, по занавеске металась тень раскоряченного дерева.

Действительно было очень душно. Из-под откинутого одеяла приторно пахло потом и спермой. Марине отчего-то стало страшно: будто ангел-хранитель покинул ее, может быть, только на час – слетать куда-то по своим делам. Она прижалась к лежащему рядом Диме. Тот крепко спал с полуоткрытым ртом. Она с силой до цветных пятен зажмурила глаза, прошептала: "Все будет хорошо!" Она – молодая красивая женщина. Ее любят. Очень скоро она выйдет замуж. В белом платье, с фатой. У нее обязательно будет ребенок. Все будет хорошо…

А рейс на Новый Уренгой тогда задержали чуть ли не на целых пять часов, якобы "по местным метеоусловиям". Наконец чуть не в три утра вылетели. Шахов смотрел в иллюминатор вниз на тьму, окутавшую город и пронизанную огнями улиц, – где-то там неизвестно с кем спала его

Марина и наверняка рядом с ней бродила в ночи зловредная кошка Майя.

В жаре салона он скоро уснул, и проснулся уже от дискуссии сидящих сзади пассажиров "сядем или не сядем". Прижавшись щекой к прохладному стеклу иллюминатора, он увидел освещенную луной пелену облаков и мерцающие сквозь них рыжие пятна газовых факелов где-то на земле. Потом самолет еще долго кружил, слышались предположения:

"Наверно, посадят в Надыме!" Шахов снова уснул, и когда его растолкали, самолет уже стоял на земле. Он разлепил глаза и увидел красные буквы на здании аэропорта: "Новый Уренгой". Было уже светло.

Оттуда, сделав всю работу за три дня, Шахов вылетел в филиал компании в Нижневартовск, а затем – и в Сургут. Назад домой из

Сургута он летел, сидя в кресле рядом с парнем-украинцем лет двадцати пяти, которого звали Андрей. Тот был родом откуда-то из-под

Полтавы. Рассказал Шахову свою страшную историю. Поездка на Север вышла для Андрея не слишком удачной. Приехав туда год назад, он сразу полюбил Север. С одной стороны, там была почти вечная зима, нефтекачалки посреди бескрайних болот, вагончики, комары, но с другой стороны там же, в тундре, была и культ-будка с телевизором и сауной, хорошая компания и, главное, очень неплохая зарплата. В