– Ты про мои мостки, да Колину пулю?
Степанов снова энергично смахнул пот.
– Ну, а чего мы не знаем? – спросил Кузнецов. Директор сердито взглянул на него и направился в предбанник. Но наткнулся на взгляд Дениса, напряженный, словно Кузнецов глазами сына буравил его душу. Молотков изучал рыжие волосы на груди. Директор сел рядом и уперся локтями о ступеньку.
– Говори, если остался! – понукнул Молотков.
– В РОНО, Коля, приказали, тебя, как без пед образования, уволить. Наташу… В общем, по статье. Если нет, мне другое место искать. А ближайшая школа…
– Не ной! – перебил Молотков. – Плотно взялись за нас, сволочи!
– Я тебе так скажу, Коля! Пока я директор, вы будете работать! – Степанов постарался говорить решительно.
– Н е долго вам осталось! Эх, ты, кабы чего не вышло! – вздохнул Молотков.
– Мечтатель! – обиделся Степанов. – С государством в мечталки играешь?
– Кто государство? Эти? Что они для меня сделали, чтоб я их государством считал? Анекдот знаешь в чем? Напиши про нас фельетон – похерят! Не интересно! Везде так! Ну, а ты им служи! Может и выслужишь!
– Я ему, – махнул Степанов на Дениса, – его родителям служу! Мой дед учитель! Отец… Настоящий интеллигент служит не системе, а людям! А ты жужжишь, как трутень, и живешь, как…
– Ну! Договаривай! О шкуре своей пекусь? А ты меня к этому государству не примазывай! Стая и отдельный человек враги навсегда! Этим народом всегда палачи и ворье командовали. Значит и народ твой – говно.
– И они говно? – директор кивнул на пилота. Его ноздри обижено вздулись.
– Ты третьим сыном в семье был? Коля, Наташа, пацан – для меня родня! Дочь и бывшая жена – родня. Ты, голубой мундир, не равняй их…
– Хватит ругаться! Что-то надо делать! – урезонил Кузнецов.
– Убери «то надо» и получишь вечное! – пробурчал Молотков.
– В суд подавайте. Пока то, да се, может, что переменится. Не снесут же вас! – сказал Степанов. – Права не имеют.
– Да, тут уж в Ивана Радугу не сыграешь! Обломают! – Молотков вздохнул.
Домывались без настроения. На улице пилот сказал:
– Подожди, Василич! Сейчас заявления вынесу. Тебе из-за нас незачем гореть!
Но директор дожидаться не стал. Уехал, не прощаясь.
Молотков присел у порога и закурил. Край солнца через зубцы дальнего леса гвоздил лучами облако, и от облака по полю, будто растекся малиновый туман. В голубых глазах Лени застыла печаль. Кузнецов опустился рядом.
– Помнишь у Тарковского, в лесу княжьи слуги зодчих слепили, и те плутали, плутали! – вспомнил Молотков. Он глубоко затянулся. – Иногда мне кажется, Коля, что вот он свет мелькнул! Ан, нет! Ходим по кругу в трех соснах! И выхода нет! А он тут, свет, – ткнул пальцем в грудь Леня, – у каждого за семью печатями. За этим светом только и осталось идти! Все глубже и глубже, каждый в себя! – Он поискал глазами Дениса, но мать позвала мальчика в дом от вечерней прохлады. Тогда Леня взъерошил загривок Фили. Пес лохматым хвостом разметал пыль.
– Ты что как с цепи сегодня? – спросил пилот. – Василича обидел!
Молотков вздохнул.
– Ладно, Коль, бывай! – Сосед решительно поднялся. Он мгновение постоял у калитки, и задзинькал – Кузнецов слышал – по проселку застежками сандалий.
К вечеру следующего дня Филя осатанел: заунывно выл, норовил перемахнуть забор. Со стороны хутора Молоткова потянуло дымком: Наталья и Денис разглядели над лесом зарницу костра.
Отправились к Лене. Филя забегал вперед, и торопил лаем. Тут, слепя фарами, грунтовку на изгибе преградил «козел». Пес бешено кидался передними лапами на дверь водителя. Пилот за ошейник оттащил собаку.
– Ты чего здесь, Миронов?
Из мрака раздался надтреснутый голос егеря:
– Молоток сгорел! Самого нет. Думал у вас. – Он развернул «Уаз» и дорогой рассказал, как уговаривался с Леней рыбачить. – Хотел уточнить день. А тут!
– А че ночью-то? – неприязненно спросил Кузнецов. Миронов молчал.
Филя серым пятном метнулся из-за машины в черную бездну поля к багровым, словно налитым кровью головешкам. Наталья и Денис сделали к пожару шаг, другой, и стали. Идти было некуда. Дом, сарай, постройки дотлевали в жарких всполохах. Белели куры, как бумага, разметанная ветром. Пилот кликнул Филю. Пес отозвался от опушки лаем, а через миг был рядом. В рубиновых глазах Фили устало плясал огонь, шерсть мерцала траурными переливами. Зверь напоминал демона преисподней. Егеря изумила легкость, с какой пилот ориентировался в темноте. Сообразил: «Ему свет не нужен!»
Читать дальше