Рене Домаль - Гора Аналог

Зато, взяв себе в помощники Карла, Бивер значительно усовершенствовал дыхательные и обогревающие устройства, которыми он пользовался в Гималаях. Придумано все было очень изобретательно. Маска из эластичной ткани плотно подгонялась к лицу. Выдыхаемый воздух по трубочке шел к «портативному огороду», где хлорофилл молодых побегов, стимулированный жестким ультрафиолетом, выделял углерод из углекислого газа и восполнял необходимый человеку дополнительный кислород. Деятельность легких и эластичность лицевой маски поддерживали легкий поддув, и устройство было отрегулировано таким образом, чтобы обеспечивать оптимальный процент углекислого газа во вдыхаемом воздухе. Растительность ктомуже поглощала выдыхаемый водяной пар, и тепло дыхания усиливало ее рост. Так осуществлялся, для каждого индивидуально, растительно-животный биологический цикл, что позволяло значительно экономить продукты. Коротко говоря, реализовывался искусственный симбиоз животного и растительного. Остальные продукты были: мука, растительные жиры, сахар, сухие сыр и молоко.

Для высокогорий мы запаслись бутылками с кислородом и усовершенствованными аппаратами для дыхания. О ссорах, возникших по поводу этих устройств, и о том, какой они приняли оборот, я расскажу в свое время.

Доктор Бивер когда-то придумал одежду, обогреваемую внутри каталитическим сгоранием, но в результате проведенных опытов пришел к выводу, что хорошей одежды на пуху с надувной подкладкой, сохраняющей тепло тела, вполне достаточно, чтобы передвигаться даже в самые большие холода. Обогревающие устройства были действительно необходимы нам только во время стоянок, да и тогда мы пользовались только теми же самыми, которые служили для приготовления пищи; эти плитки работают на нафталине, их легко переносить, на самой малой мощности они дают много тепла, хотя в специальной плите обеспечивается полное сгорание (а стало быть, и полное отсутствие запахов). И тем не менее, поскольку было совершенно неизвестно, на какие высоты поднимется наша научная экспедиция, мы на всякий случай прихватили с собой обогревающую одежду с двойной подкладкой из платинированного асбеста, в которую поддувался воздух вместе с парами спирта.

Ну и, конечно, мы взяли с собой все обычное снаряжение альпинистов: ботинки, подбитые железом, всевозможные крюки, веревки, кошки, молотки, карабины, ледорубы, крючья, снегоступы, лыжи и все, что с этим связано, не говоря о приборах для наблюдения, компасах, ватерпасах, альтиметрах, барометрах, термометрах, дальномерах, алидадах, фото– и других аппаратах. Ну и оружие: винтовки, карабины, револьверы, тесаки; взяли и динамит; в общем, все, чтобы быть готовым к встрече с любыми возможными препятствиями.

Соголь сам вел бортовой журнал. Я в морском деле человек слишком посторонний, чтобы рассказывать об инцидентах, случившихся во время навигации, да их, впрочем, было очень немного, и особого интереса они не представляют. Отправившись из Ла-Роше-ли, мы сделали стоянку на Азорских островах, потом на Гваделупе, в Колоне и, пройдя Панамский канал, на первой неделе ноября оказались в южных водах Тихого океана.

Именно в один из этих дней Соголь объяснил нам, почему мы должны подойти к невидимому континенту на закате и с запада, а не с востока, на рассвете: дело в том, что в это время, как в эксперименте Франклина с теплой комнатой, поток холодного воздуха с моря должен устремиться в нижние слои, перегретые атмосферой Горы Аналог. Таким образом, нас должно было втянуть вовнутрь, тогда как на рассвете, с востока, нас бы сильно оттолкнуло. Впрочем, подобный эффект мы могли только символически предвидеть. Цивилизации в своем естественном движении к вырождению продвигаются с востока на запад. Чтобы вернуться к истокам, надо идти в обратном направлении.

Теперь, попав в район, который предположительно находился к западу от Горы Аналог, надо было действовать наугад, прощупывать обстановку. Мы шли на малой скорости и к моменту, когда солнечный диск вот-вот должен был коснуться горизонта, взяли курс на восток и ждали, едва дыша, в полном напряжении тараща глаза, пока солнце не исчезло совсем. Море было прекрасно. Но ожидание – страшно трудным. Один день сменялся другим, и каждый вечер мы переживали эти несколько минут надежды и неизвестности. Порой казалось, что на борту «Невозможной» уже завелся червячок сомнения, и терпение наше иссякало. К счастью, Соголь предупредил, что эти наши «прощупывания» могут затянуться на месяц, а то и на два.