Наташа Королева - Мужской стриптиз

Наверху лифт звякнул и открылся… прямо в прихожую. Очень Известный Артист встретил в пушистом халате, мягко подложил ладонь, просил не церемониться. Вблизи он показался несколько старше и толще, чем в телевизоре, но сценическое обаяние присутствовало в полной мере. От внутреннего убранства квартиры Сере-га слегка обалдел. Они попали в пентхаус, Москва широко распахнулась со всех сторон. Вся квартира состояла из одной колоссальной комнаты, зеркальный потолок поддерживали две широкие колонны. В одном углу «аквариума» блистала хромом сверхсовременная кухня. Там шипела посудомойная машина, а на передней панели холодильника светился встроенный телеэкран. Другой телевизор, сам размером с окно, загораживал сказочную кровать с балдахином. В третьем углу перемигивались огоньками японский студийный пульт и спаренный синтезатор. Ковры наползали друг на друга, распятый белый медведь доставал когтями до мраморной плитки, окаймлявшей кухню. Напротив кроватного балдахина с искусственной гранитной террасы струился водопад. Кувшинки и пестрые хвостатые рыбы плавали в мелком пруду.

– Нравится у меня? – ласково спросил Артист. – Итальянец работал, классный дизайнер. Будешь обставляться – познакомлю вас. Ни одной лишней линии, великолепно чувствует и объем, и текстуру, и цвет… Даже цвет глаз.

И преданно заглянул Сергею в зрачки.

– Мне нет смысла обставляться, – возразил Кушко. – Квартира чужая, мебель чужая…

– Все будет, и квартира не хуже этой, и дом, и машина. Все будет, если найдем общий язык… – Артист деликатно придержал за локоть. – Вот сюда, прошу к столу. Примите извинения, мы сегодня с вами по-дружески, без выпендрежа… Эдик, ты мне поможешь?

«Без выпендрежа», – повторил про себя Сергей, осторожно углубляясь в анатомическое кресло, похожее на сплющенный кожаный мяч. Столешницу журнального столика держали в клювах бронзовые грифоны. На дымчатом стекле розовела белуга, в янтарном соусе нежилась спаржа. Черные грибы влажно подрагивали в окружении каперсов и артишоков, так и просились в рот маринованные миноги.

Облачившись в ватные перчатки, Эдуард водрузил по центру кастрюльку с дымящимися мидиями. Артист небрежным жестом подкатил барный столик, щелкнул пультом многоэтажного «Пионера». Под тянущие ноты свинга Сергей разглядывал батарею бутылок. О большинстве напитков он имел самое смутное представление.

– А вот, кстати, абсентик, – разрядил паузу Артист. – С ним презабавный случай вышел… Я спрашиваю в Париже – можно у вас купить абсент? Хочу, говорю, как Ван Гог с приятелем…

Рассмеялись шутке, растворилась первая неловкость. Чокнулись за встречу. Чокнулись за возрождение России. Чокнулись за новые формы и грани. Полосатый Эдуард, засучив полосатые рукава, помогал вылавливать сварившихся крабов. Очень Известный Артист, чтобы помочь неопытному гостю, передвинулся вместе с гуттаперчевым креслом. Словно невзначай прижался плечом, вложил Сергею в руку специальный нож, показал, как вскрывать панцири.

Под крабиков хорошо пошла золотая сауза, гости развеселились, оттаяли. Очень Известный Артист балагурил, не пьянел, интересно рассказывал о Малайзии, об острове Пасхи, о мрачных обрядах вуду. Незаметно бутылка опустела, под тигровых креветок разморозили вторую. Артист горячо спорил с Эдуардом, мелькали фамилии – Шемякин, Спиваков, Хворостов-ский…

Артист незаметно и крайне деликатно разговорил младшего гостя. Сергей не успел опомниться, как рассказал о себе много лишнего, но никого не напугал и не напряг, от души посмеялись вместе. Про армию Артист не сказал ни единого грязного слова, напротив – поднял бокал за тех, кто в сапогах.

Сергей не заметил, в какой момент перешли к телевизионным проектам. Ему снова доставалась роль слушателя. Эдуард защищал первую кнопку, Артист упирал на свободу выражения, на необходимость независимых каналов, загадочно обрисовал контуры намеченной музыкальной программы…

– …Чего так поздно поедешь? Оставайся тут.

– А? Что? – захлопал сонными глазами Кушко.

– Я говорю – поздно уже, метро закрыто, – елейно улыбнулся арт-директор. – Я на такси, а тебе-то далековато. Чего попрешься через всю Москву? Оставайся, Артист не против. Он сам мне предложил.

– Да не, неудобно как-то… – После второй бутылки язык неуклюже ворочался во рту. А непослушное туловище напрочь застряло в бесформенном кресле.

– Ничего неудобного, – придержал за плечо Эдуард. – Как раз без меня все вопросы обсудите, я только мешаю…