Наташа Королева - Мужской стриптиз

– Это позор, но позор красивый, – заключила преподавательница. – Настя, мы с тобой вывернемся, но заставим их страдать…

Имелось в виду – заставим трепетать зрительские сердца!

Номер осложнился балансировкой на наклонной проволоке, затем пришлось освоить стойку на руках, пришлось разделить седло с двумя мальчишками-силовиками. Впрочем, они довольно скоро соскакивали, и я опять оставалась одна, наедине с летающими кинжалами и… самой страшной частью.

Описать словами это сложно. При первом взгляде со стороны на язык просилось слово «невозможно». Но настоящий цирк именно на таких эпитетах и держится! Сообща придумали сальто вперед, для эффектной концовки. Потом, после нескольких тысяч падений, когда я научилась въезжать по проволоке, укрепленной на сорокоградусном уклоне, мне завязали глаза.

Впрочем, завязанные глаза я подглядела в кино у какого-то зловещего факира. С ухмылкой дауна и повязкой на глазах он швырял ножи в прикованную к доскам блондинку. Белокурая партнерша извивалась, выгодно подчеркивая линию бедра. Ножи втыкались там, где положено. Зал послушно вздрагивал.

Наблюдая за моим номером, клиент должен был не просто изредка подпрыгивать, почесывая сонное брюшко. Он должен был непрерывно трястись, ронять мороженое на брюки и менять промокшие от пота носовые платки!..

Но тебе не понравилось.

– Кто этот парень… мужчина… такой… такой? – едва переведя дыхание после сальто, спросила я у сокурсниц.

– Вон тот, длинноволосый, весь в белом, красивый? – мечтательно подхватили девчонки. – Это же Марк такой-то… председатель комиссии…

– По телику показывали – он получил орден… этот, как его… «Служение отечеству»… Он собирает цирк украинский, в Монте-Карло повезет… Он продюсер, он даже в Москве всех знает…

Какое мне было дело до Москвы?!

…Ты простишь меня, Марк, за то, что я не помню все поминутно, как кинопленка? Народ клубился, источая счастливое безумие. Толчея, трезвое сумасшествие, возникающее только на выпускных экзаменах, когда хочется вцепиться в соседа, обнять всех и запрыгать.

– О, милая девочка, – сказал ты своим вальяжным приятелям из комиссии. А те сразу задвигались и закивали в ответ, как плюшевые болванчики на лобовом стекле. – Пластичная, да… гибкая. Есть что-то, что-то есть. Но сам номер…

Возможно, ты сказал не так, другими словами. Испорченный телефон времени сглаживает и обостряет, независимо от наших желаний. Но кое-что я знаю наверняка. Ты увидел восхитительный пластилин, податливый, фактурный материал, к которому так хочется приложить руки. Ты увидел теплое нечто на гончарном круге, готовое превратиться в очередной шедевр. Ты сразу отмел других, уже безысходно успешных, окостеневших в своих жанрах, нанизавшихся на твердые каркасы правил, застывших в правилах безопасности, в законах физики, в том, что мы называем «жестким стилем».

– Да. Нет. – Ты небрежно задвинул антенну и тряхнул локонами. – Хорошо, взглянем еще раз. Возможно, я не успел все как следует оценить…

В твои тридцать пять, Марк, иммунитет, как никогда, крепок. В мои восемнадцать – это нежный хитин, едва способный прикрыть обнаженное первое чувство.

– Настюха, ты ему понравилась! А-балдеть! Нет, вы видели, как он на нее смотрел?

– Да не смотрел он на меня!

– Дурочка, мы слышали! Он сказал, что ему Павлик нравится, из коверных… Еще эти, близнецы, и ты. Он у Зинаиды спрашивал – где та девочка с велосипедом?

– Он не мог спрашивать. Ему мой номер не понравился. И никому не понравился…

Я упиралась и сама себе не верила.

– Настюха, подойди сама. Сама найди Зинаиду, она где-то здесь. Ты дура, упустишь!

– Это точно! Если набирают номера, надо кидаться! Но ты уже искал меня, Марк.

Ты ударил наотмашь. Ударил талантом, брызжущим остроумием, смелостью, мужским открытым взглядом. Ты обладаешь уникальной способностью к четырехмерному видению мира. Люди мыслят трехмерно, в лучшем случае – вперед и вверх, и жутко гордятся своей неординарностью. А ты умеешь подключать четвертое измерение. Да, да, ты умеешь осязать время и умеешь разглядеть в таинственном четвертом измерении, как будет продаваться самый нелепый и непродаваемый товар.

…Чуть позже. Вероятно, вечером. Или на следующий день, когда состоялось уже вручение дипломов, когда лихорадка ожиданий спала. Мне не было суждено продолжать династию, но повезло в числе немногих счастливчиков показать себя еще раз.

– А эти кто такие?