Евгений Антонов - Так дай мне напиться

«Гражданин, уберите за собой стекла,» — непонятно откуда взявшийся, а скорее всего просто не замеченный до этого, здоровенный детина милиционер стоял у ближайшего фонарного столба и, держа руки за спиной, мерно покачивался с носка на пятку.

«Да пошел ты… — не злобливо сказал Пропащий, шагая в прежнем направлении и даже не повернув головы, — то же мне, Дядя Степа хренов…»

«Так ты говоришь, от поезда отстал?» — милиционер сидел на столе в дежурном помещении, поигрывая дубинкой, поставив одну ногу на стул, а другой болтая в воздухе.

«Отстал. Вы же сами видели,» — со скулящей нотой в голосе ответил Пропащий, потирая ушибленный бок и, все еще, не чувствуя онемевшей ноги.

«А что же теперь будешь делать? Поезд-то скорый».

«Не знаю. Доеду до следующей станции, где он останавливается.

Может мне жена там деньги на дорогу или сообщение какое оставит у дежурного.»

«Что, так вот в носках и поедешь?»

«Не-е, у меня тут тапки в кустах валяются. И денег немного есть».

«Ну-ну, валяй. Только больше милиции не груби».

И Пропащий вновь оказался в носках на мокром пероне. Все происшедшее с ним трансформировало его желание найти выпивки в желание отыскать тапки и поскорее убраться с этой станции, что бы больше ее никогда не видеть. К его удивлению, в этом ему повезло: пока он шарился по кустам в поисках тапок, подошел какой-то поезд местного значения и Пропащий успел-таки отыскать свою обувку и купить на него билет, до куда хватило денег.

Проводниками в его вагоне были двое молодых и здоровых парней, которым было по большому счету параллельно, чем занимаются пассажиры, и посему, дым в вагоне стоял коромыслом: кто пел песни, кто играл в карты, кто мерился силой рук, кто о чем-то спорил и, в основном, все пили водку.

Пропащий по началу растерялся, но потом довольно быстро приобщился к этому бедламу, легко освоившись в среде таких же, как он сам, пропащих.

Участники этого неигрового «шоу» сами предлагали ему выпить, закусить, поговорить, подсознательно чувствуя дискомфорт от присутствия трезвого и здравого, а значит — чужого им человека, так сказать, инородного тела в их массе. Мотаясь из конца в конец вагона, многие из них уже перезнакомились и общались по свойски, на короткую руку. Прошел даже слух, что кто-то из присутствующих, бывало, езживал в одном вагоне с самим Венечкой Ерофеевым. Большинство из всей этой публики, конечно же, и слыхом о нем не слыхивала, но то, как это было подано, внушило известную долю уважения к Венечке, и особенно к тому, кто был с ним знаком.

В конце концов Пропащий обосновался в одном из купе, недалеко от туалета, где ехали два престарелых брата и жена одного из них.

Причем, из их разговора Пропащий понял, что должны были ехать только двое супругов, но на вокзале, провожавший их старший брат, выпив бутылочку пива, вдруг решил поехать с ними к ним же в гости, и ни какие уговоры и ссылки на то, что его потеряют дома не возымели силы.

К моменту появления Пропащего, братья громко спорили о политике. А о чем же еще спорить двум подвыпившим и повидавшим жизнь мужчинам, воспитанным в духе политической активности?

«А хрен-ли эти демократы?!» — кричал один из них. «Развалили всю страну к ебеной матери! А вот если бы…»

«Дак вот я тебе и говорю, — не уступая в напористости, вторил ему другой, — Грача надо выбирать. Он, мужик — молодец! Военный! Долго говорить не любит. Он им, б…м, покажет, как…» И дальше вворачивалась трехэтажная конструкция небезизвестного содержания, от чего аргумент приобретал невероятную весомость. Но в чем братья сходились твердо и однозначно, так это в том, что споря о чем-то, не стоит забывать и о выпивке. А по мере убывания оной, страсти накалялись все больше и больше. Когда количество средств выразительности стало преобладать над количеством смысловых значений, и разговор пошел на слишком высоких, даже по местным меркам, тонах, свершилось чудо: появился проводник.

«Здорово, отцы. Где динамит взяли?»

«Чего?»

«Понял. Проехали. Чего разорались, говорю?»

«Да не, мы чего… мы это… нормально все,» — принялся, было, уверять его младший из братьев. Но старший, видимо, принял это вмешательство за оскорбление и, поднявшись в полный рост, выразил свой протест, послав проводника открытым текстом в известном направлении. Дальнейшие события разворачивались стремительнее ядерной реакции: проводник потащил «бунтаря» в тамбур с целью проведения воспитательной работы, младший брат принялся заступаться за старшего, тут же подключились наиболее продвинутые «правозащитники» из соседних купе, в общей суматохе старший брат умудрился схватить со стола недопитую бутылку водки и, в порыве ярости считая всех своими врагами, разбил ее о чью-то голову, а горлышко с острыми краями воткнул в плечо младшему. Все это сопровождалось диким воем жены младшего и боевыми кличами с обеих сторон. В итоге всего этого, старший брат был отметелен в тамбуре проводниками, младшему стало плохо, а брюки Пропащего были забрызганы кровью, видимо, в качестве платы за просмотренный спектакль, главные участники которого были сняты с поезда на ближайшей же станции.