Юрий Мамлеев - Россия вечная

Гениальность — обычный гость в русской культуре от Андрея Рублева до Хлебникова, но Есенину каким-то чудом удалось то, что выходит даже за пределы концепции гениальности. Это новое качество можно назвать как угодно, но истоки его — в конкретном соприкосновении с тайной России, ибо именно эта тайна вызвала из небытия есенинскую поэзию…

Поразительно, что в стихах, относящихся к России, даже в случае, если мы имеем дело не с великим поэтом, а просто с поэтом, это ощущение, познавание чего-то необыкновенного, волшебно-национального и в то же время реального, пронизывающего все существо и бытие человека, неизменно присутствует. Очевидно, это свойственно русскому человеку вообще, что, кстати, крайне важно. Так, в современном эмигрантском журнале поэт Нина Новосельнова пишет в стихах о Родине:

Эти «изначальные слова» тоже определяют органическое единство русского человека и его Родины. И опять:

Таким образом, мы можем утверждать на основании опыта поэтов и писателей, их интуиции, но главное, на основании опыта практически всех русских людей, что Россия предстает как сфинкс, разгадать которого еще никому не дано. Действительно, если перейти в самые высокие этажи бытия, то, пожалуй, необходимо сейчас напомнить, что ни одно духовное движение, ни одна духовная реальность, которые существовали в России на протяжении ее истории (от еще непознанного так называемого язычества до славянофильского мессианства, например), не исчерпали Россию до конца. В этом я абсолютно убежден. Философско-эзотерическая символика русской матрешки как нельзя лучше выражает эту ситуацию: как в русских пространствах таятся иные пространства (Андрей Белый), так и матрешка выражает бесконечность русскоискательства, но каждая открываемая матрешка еще не есть конечная суть России. Этот ряд может быть продолжен, искательство направлено внутрь, но при всем углублении вы все-таки неизменно встречаете Россию.

При этом важно, что каждая фундаментальная духовная реальность в России, несмотря на то что она не исчерпывает сущность России до конца, все-таки имеет явное отношение к сути России, и поэтому любая из них не может быть отброшена, и все они вместе, образуя космос русских планет, должны сохраняться, ибо на них лежит отблеск русского солнца, русского центра, несмотря на их порой внешнюю противоречивость. Ничто из фундаментально созданного не должно разрушаться…

Стихи Волошина о России убедительно показывают, каким образом благодаря своей любви и боли за Россию создается поэзия, которая, естественно, занимает одно из высших мест в русской литературе. Причем стихи эти глубинно-пророческие, вскрывающие многие болевые точки существования России.

В поэзии Волошина мы видим не только святую Русь, но и ее «обратную» сторону, то есть окаянную Русь, великую, темную, пьяную. Эта окаянная Русь — частый гость у Есенина, Блока, Андрея Белого. Но окаянство этого темного лика России вовсе не онтологический, мертвый, безысходный тупик, в котором находится сейчас внешне живая, активная, но похожая на деформирующийся духовный труп западная цивилизация. Это окаянство часто ведет к покаянию и, следовательно, к просветлению, к надежде. Оно, это окаянство, связано с жизнью, с тайной ее тьмы и со светоносной реакцией на эту тьму, которая воздвигает реальный свет, а не обычный самообман.

Совершенно особой фундаментальной категорией в русской литературе является бытие, не только бытие вообще, но и русское бытие, которое как раз нас и интересует. Правда, оно глубже всего выражено в прозе: у поэзии меньше средств для этого. Проза Толстого, Гоголя, Достоевского, Гончарова, Лескова, Горького («Городок Окуров»), Андрея Платонова, Ремизова, Пришвина и некоторых других образует этот универсум русского бытия, вселенную национального экзистенциализма, но его исследование уже выходит, конечно, за рамки этой работы.

Помню, как-то после лекции в начале 80-х годов я сказал два-три слова о России моим слушателям, и вдруг меня поразило высказывание одного из них, англичанина. Он сказал приблизительно следующее: «Самое удивительное в русских то, что они задают, притом с такой страстью и с таким интересом, вопрос самим себе: что такое Россия? У нас никто не задает себе вопрос, что такое Англия. Это звучало бы полным абсурдом. Все знают, что Англия — просто страна с парламентом».