Борис Акунин - Проблема 2000

Он вскочил на ноги, повернулся к липовому зеркалу, чтобы взять Чапаева на мушку, но тот тоже оказался не пень лесной: успел вытащить запасной ствол и целил прямо в Вована. Генеральный директор нажал спуск, пушка грохнула, и зеркало разлетелось в стеклянную труху, а за ним открылась типа каменная стенка.

Е мое, сначала подумал, а потом и сказал Вован. Е мое, блин.

Хотел ухватить себя за нос, чтобы в натуре проснуться, но пальцы нащупали жесткое, колючее. Усы! Другой рукой попробовал рвануть ворот — что-то не в продых стало — и наткнулся на острые углы воротника!

Не иначе пацаны прикололись — сыпанули в шампуську толченого грибца, вот и повело в загогулины. Вован дернул себя за глючный ус посильней, и заорал от боли. Блин, ус был в натуре настоящий!

Генеральный директор попятился и приложился кобчиком об угол педоватого золотого столика на гнутых ножках. На пол грохнулся органайзер — нет, типа папка в крокодиловом переплете — распахнулась, и стало видно золотые буквы:

Дражайшему Константину Львовичу отъ признательныхъ сослуживцевъ въ ознаменованье Новаго 1900 года!

Тут-то Вован наконец и въехал. Блин, проблема-2000! Та самая, про которую физмат Лифшиц базар держал! Время, сука корявая, свинтилось с гаек и кинуло солидного человека на сто лет назад! Ну, кто-то ответит!

Бу-бух! — звездануло в дверь чем-то тяжелым. А потом еще и еще: бу-бух! бу-бух!

Что за лажа? Вован вспомнил какое-то кино из детства: типа дворец, там за столом шишаки с олигархами припухают, а в дверь ломят быки с винтарями и пулеметными лентами. Типа революция. Е мое, в каком она году-то была, не в девятисотом? Хрен вспомнишь.

По прикиду выходило, что он, Вован — чистый буржуй. Сейчас эти, блин, как их, пролетарии, его в натуре станут мочить.

Ну, падлы, задешево не возьмете. Он выставил вперед пушку, и в самый раз — дверь соскочила с петель. В комнату влетел типа генерал с реальной, до пупа бородищей и ломом в руках. Вован хотел уже было засадить ему дулю промеж подфарников, но генерал согнулся напополам и культурно так:

— Так что извиняемся, Константин Львович, Анна Сазонтьевна ломать приказали-с.

А за генералом влез какой-то козлина — то есть в натуре, и даже с козлиной бородкой на жирном хавале.

— Что за ребячество, господин Луцкий! — забазарил козлина. — По вашей милости я должен проводить новогоднюю ночь таким диким манером! Извольте вернуть деньги! И не вздумайте стреляться. Мы же деловые люди.

Вован понял только одно: нет, не революция — нормальный наезд. Этот чувак Костя, за которого его тут держат, кинул козлину на бабки, а козлина оказался из деловых — сам сказал — и затеял разборку. Сто лет прошло — ни банана не поменялось, все те же заморочки.

Из-за козлины высунулась баруха в навороченном макси с крутейшим декольтешником. Ручонками замахала и давай ныть:

— Констан, не делай этого! Я заложу бриллианты, возьму в долг у папа! Ты непременно вернешь господину Солодовникову эти сорок тысяч!

Вован с нерва малость съехал и волыну убрал. За сорок штук баксов нынче мочат только в колхозе.

— Обижаешь, братан, — сказал он деловому. — Чтоб Костька сороковник скрысятничал? Давай по-людски края разведем. Мы ж не фраера, а бизнесмены.

Козлина захлопал глазами — видно, и сам понял, что не прав.

— Господин Луцкий, я последний раз спрашиваю: вы вернете деньги?

— Какой базар, — успокоил его Вован. — Если на счетчик ставить не будешь, разойдемся. Недельку отслюнишь?

Надо будет поглядеть, что за брюлики у ляльки, с попом этим ее потереть, под какой лаве ссуду дает, прикидывал на ходу генеральный директор. А там поглядим, козлина, какой ты деловой.

— Вы не шутите? — вылупился козлина. — Вы и в самом деле вернете в кассу все деньги через неделю? И готовы дать честное слово?

— Сука буду, — хлопнул себя по груди Вован. — Мое слово — железняк. Не такой человек Костюха Луцкий, чтоб фуфло толкать.

— Слово дворянина?

— А то. — И Вован для убедительности еще чиркнул себя большим пальцем по горлу.

Деловой оказался чистым лохом — даже расписки не взял. Наклонил лысую башку, повернулся и топ-топ на выход. Вован сразу передумал отдавать ему бабки. Ушился и генерал. В комнате осталась только телка — между прочим, по лекалам сильно богаче Клавки, да и на мордалитет пореальней.

— Констан, — сказала телка, — я требую объяснений.

— Хамишь, Вован, — строго сказала удивительная особа, затягиваясь белой пахитоской с золотым ободком. — Свалил и ничего мне не ответил. Я тебе не цыпка по вызову, я Иняз закончила. На самом деле я ж понимаю — тебе не просто давалка нужна, а классная герлфренд, с которой как бы не стыдно потусоваться в престижном обществе. Престиж, Вованчик, он на самом деле хороших бабок стоит. Не жидись.