Коллектив авторов - Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости

Жадно допила свой бокал и объявила подружкам:

— Мой через час приедет.

Две пухлые блондинки отреагировали вяло. Та, что в халате-кимоно, кивнула, не отрывая взгляда от экрана. Другая, в вареных джинсах и розовом свитере, надула пузырь из жвачки.

Мегера нервно облизнула губы — пухлые, выступающие далеко вперед, как у лягушки.

— Сдачи не надо!

Протянула купюры, отмахнулась, как от назойливой мошки, и тут же забыла о моем существовании. А вот охранник Петя амнезией не страдал: он уже успел пристроить коробки на резном комоде, вцепился в мой локоть и поволок по коридору.

— Пусти! Больно же, зараза…

— Топай, здесь чужим не положено!

— Да пусти, говорю! Сам пойду.

— Ладно, — неожиданно согласился он, а когда мы вышли из корпуса, спросил вполне дружелюбно: — Курево есть?

Я достал сигареты. После третьей затяжки рискнул:

— Неужели эти девицы все… «ку-ку»?

— Нет, конечно, — ухмыльнулся Петя. — Просто у богачей новая тема. Оформляют свой бизнес на жену и кладут ее в психушку на год. С диагнозом «временное помешательство» или что-то в этом роде. Врать не буду, я ж не доктор…

Он прикурил вторую сигарету от бычка первой и продолжил:

— И пока баба здесь лежит, фирму «отжать» никто не сможет — ни бандиты, ни государство. Смекаешь? Хитрость такую еще не все прочухали, но 10–12 пациенток у нас постоянно обитают.

— Но это же подлог. Как врачи на такое соглашаются?

— Ты дурак? — Он выпустил дым через ноздри. — Им нехилые бабки отстегивают! Раз в день прибегают, типа на обход. Процедуры всякие полезные назначают: массажи, электрофорез, какие-то уколы прямо в лицо — для красоты, что ли?

— А мужья на иномарках приезжают по вечерам с гостинцами.

— Не все. Просто есть тут одна… Ты сам видел, — он карикатурно надул губы. — Квакушка, блин. По ней и без справки понятно — больная на всю голову. Мне сегодня заявляет ни с того ни с сего: «Выпей с нами, иначе скажу мужу, что ты меня за разные места лапал». А мне проблемы не нужны. Выпил. Так вот… Решила эта, что муж хочет от нее избавиться, чтобы с любовницей шуры-муры крутить. Выкатила условие: «Лягу в клинику только при условии, что ты каждую ночь будешь приезжать и спать здесь. Рядом со мной!» Подружек тоже науськала. Прикинь, солидные дядьки ездят ночевать в психушку.

Охранник захохотал, но тут же осекся.

— Только ты эта, парень… Никому не рассказывай! А то нас обоих закопают.

— Да я в курсе. Вон в том ельнике.

— Ага, ага, — закивал Петя. — Ну, бывай. Пойду к этим… Может, пиццей угостят.

Москва

Не помню, кто рассказал мне эту чудовищную и одновременно смешную историю, но я ее точно где-то от кого-то слышал. Хотя смешного в ней, конечно, ничего нет.

Году в 92-м или в 93-м те, кто не примкнул к двум новообразовавшимся классам коммерсантов и бандитов, жили, так сказать, более чем скромно. Безработица и цены росли, а престиж и мотивация традиционного труда падали. Я специально написал «традиционного», потому что нельзя утверждать, что проститутки и киллеры не трудились. Согласитесь, на них деньги с небес тоже не сыпались. Однако миллионы людей, названных «народом», так и не смогли согласиться с народной мудростью «Деньги не пахнут».

Как вы знаете, в смутные годы так называемого переходного периода в Россию начали залетать заморские дары гуманитарной помощи. Глава семьи, о которой пойдет речь ниже, рядовой преподаватель вуза, первый раз услышав словосочетание «гуманитарная помощь», кисло усмехнулся, вообразив раздачу российскому народу учебников по языковедению и культурологии.

Назовем этого преподавателя, скажем, Евгений Семенович. А его жену — Машей. Когда-то в середине восьмидесятых двоюродные родственники Евгения Семеновича покинули Советский Союз, воспользовавшись «еврейской брешью» в Железном Занавесе. А Евгений Семенович со своей семьей, будучи интеллигентом-патриотом, остался. К слову сказать, проиграли как уехавшие родственники, не сумевшие устроиться за рубежом «по специальности», так и члены семьи Евгения Семеновича, переставшие в начале 90-х получать деньги за работу «по специальности».

Иногда Евгению Семеновичу, его матери и жене Маше на работе подбрасывали заграничную гуманитарную помощь — сухое молоко, консервы, печенье и прочие съестные диковины в ярких упаковках. За этими чудесами люди порой стояли в длинных очередях в лютый мороз и в изнуряющий зной.