Коллектив авторов: Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости

Когда я приехала в Москву для участия в передаче, на первой же встрече с ведущим и членами Ареопага (жюри) я обозрела, как далеко мне еще топать в пути познания до уровня моих соперников. Дети были из лучших гимназий страны, московских лицеев, родители накачивали их головы знаниями чуть ли не с рождения, они говорили свободно не менее чем на двух языках… и тут рядом я, девочка с окраины Киева из одной из самых неблагополучных школ. Конечно, все три игры я проиграла, к тому же на дорожку мне не подфартило выйти на исламе, который я знала почти идеально. Выйти пришлось на Гражданской войне в США, и вопросы были для меня сложные. На игре, посвященной исламу, я успела заработать всего один «орден» с трибуны, хотя знала почти все ответы, но не успевала первой взметнуть руку. А на композиторах почти всю игру просто наблюдала и слушала, тема была мне все же не по зубам. Однако, несмотря на бесславный финал (подтверждающий закон, что невозможно впихнуть в голову за три месяца то, что учится годами), я очень рада, что познакомилась с умнейшим Юрием Вяземским. А в гримерке, где мне гримировали жуткую красную блямбу на лице (след от выжигания камфорным спиртом не в тему выскочившего перед эфиром прыща), удалось визуально познакомиться с Николаем Караченцовым, гримировавшимся в кресле напротив. Он даже подмигнул мне и что-то поддерживающее сказал, помнится. Конечно, это было событие — попасть в Останкинский телецентр, видеть на проходной людей, которых раньше видела только на телеэкране. Ну а у себя в школе по возвращении я некоторое время была звездой, и про меня даже написали в стенгазете, хотя это было мне неприятно и неловко, ведь я же не привезла никакой победы, разве что участие.

Наш быт в 90-е годы был скромным, особенно я осознаю это, оглядываясь назад и сравнивая с теперешними временами. Моя мать получала зарплату школьной учительницы истории, а отчим зарплату подполковника МВД, которая делилась между нами и его первой семьей с двумя детьми. Денег было мало, но я совершенно не помню, чтобы нечего было есть. А потому у меня нет ощущения жизни впроголодь в то время. Да, мы ели почти одну только картошку, макароны, квашеную капусту и тюльку с черным хлебом, да, у меня от недостатка витаминов расшатались все зубы, но я не голодала. Основное, что любила пожевать за книгой, — корочка черного украинского хлеба. Сейчас звучит убого. А тогда я читала красивый, новый, иллюстрированный учебник по истории, допустим, тему о голодоморе, и понимала, что вот у меня, слава богу, есть вкусная корочка хлеба и сладкий чай, и страданий на тему еды не было совершенно никаких.

Равно как страданий не было и на тему одежды, хотя все те годы я носила почти исключительно секонд-хенд. Первую посылку с ним мы получили откуда-то из-за границы в качестве гуманитарной помощи, и мне нравились все те вещи, хотя они и были мне велики. Я очень много носила материных вещей и обуви. Все это было не по размеру, чаще всего большое, сидело мешковато. Многие вещи донашивала и за материными двоюродными братьями, но рванья не было, все выглядело не помоечно, прилично, а особых модников в моей непрестижной школе как-то не было, я привыкла выглядеть неброско, так что все было нормально.

В квартире мы ни разу с момента получения ее ремонта не делали. Мебели тоже либо не было в магазинах, либо стоила она дорого. А у отчима были золотые руки, он умел мастерить нечто из ничего, потому находил доски на свалках, подходящие детали для воплощения материных фантазий и выпиливал из них всякие витиеватые финтифлюшки, которые клеились на мебель и создавали эдакий стиль фанерно-картонного понарошечного «а ля ампир», «а ля барокко».

А еще отчим смастерил самостоятельно самогонный аппарат, и они с матерью производили себе и своим гостям жуткий, судя по выражению ее лица после употребления, напиток. Покупать было все дорого, потому пытались все, что можно, произвести сами. Даже посадили на балконе огурцы и маленькие помидоры, не говоря уже о зеленом луке и зелени. Варили «варенье из папайи» (экзотическое название для развода гостей, по факту варенье было из арбузных корок), делали домашнюю «Фанту» из апельсиновых и мандариновых корок.

В 90-е годы мы довольно регулярно ездили к бабушке в Казахстан, почти каждое лето. Чтобы сэкономить деньги, ехали трое с половиной суток на поезде, вначале «Киев — Москва», потом «Москва — Лениногорск». Вагон был плацкартный, окна там часто не открывались, а летом была страшная жара. Ели в поездке в основном овощи, яйца и бутерброды. Для одного вида бутербродов мать придумала творческий вид намазки — перекрученное в мясорубке сало с зеленью. Этим, видимо, испортившимся на жаре салом я жутко однажды в поезде отравилась.