Дмитрий Бавильский - Сделано в ССССР Роман с китайцем

(начувствовал), – правда. Чудны дела твои, Господи! Утром сделал предложение. В убогой комнатке на скрипучей кровати. Перед тем, как пойти умываться. Коммуналка оживала вместе с Сашкой и открывшимися перспективами. Катя задумчиво гладила родинки у него на спине, думала. Молчала. Серьёзная, несмотря на несерьёзность занятий.

Студентка театрального, искусство – её судьба, её стихия. Блин.

В принципе согласна, но не сейчас. Учёба, дипломный спектакль, наследие Гротовского, "жестокий театр" Арто. Королёв слушал, ничего не понимая, не вникал в частности, строил планов громадьё – дача с верандой, жигулёнок, новый мебельный гарнитур – чтобы жизнь в радость. Но вслух не рассказывал, боялся спугнуть чистую духовность.

– Знала бы ты, как же я настрадался в одиночестве, когда ешь все эти будни, как хлеб жуёшь, – хотелось закричать ему на всю пропитанную историей и сыростью округу, но он сдерживался, отмалчивался, буравил взглядом грязный пол.

Договорились, что чувства ещё испытать надо. Поэтому теперь часто мотался в Питер, жил рядом с общагой, в бывшем доходном доме с узкими коридорами и запахами, сочащимися из тёмных углов. Ждал её после лекций и занятий, вечером ходили с чёрного хода по всяким театрам, смотрели модные спектакли. Ничего не понимал. Ночью она, лёжа на нём, объясняла. Рассказывала про Гротовского. Грудь у неё совсем маленькая, с шоколадными пирамидками сосков, шея худенькая как у цыплёнка, соплёй перешибить можно. Нежно душил её, оставляя на коже розовые следы, которые медленно таяли. Бритые подмышки с запахом шарикового дезодоранта, бледная-бледная бедность, сколько же во всём этом настоящего, непридуманного очарования!

На антресолях пылится костюм елизаветинских времен, доставшийся по наследству от старшей и опытной подруги. Весной его достают, чистят, латают дыры. На открытие фонтанов Королёв приезжает с фотоаппаратом, просит, чтобы их сняли вместе. "Ты всё поймёшь, увидев мой дом" – пел эстонский певец Йак Йолла. Песенка про дом, увешанный рисунками с лицом возлюбленной… Александр Юрьевич Королёв сделал сотни

Катиных снимков, в костюме и без, увесил ими холостяцкую берлогу, вход в которую заказан даже его брату Мишке. Потому что история эта ещё далека от завершения…

Вот ведь люди. Странные… Снова исполнил Танечкин номер. Глухо, даже гудков нет. Значит, точно не судьба. На сегодня хватит тревог и хлопот, а завтра – будет день и будет пища, он же завтра в ресторан идёт!

Между прочим, это большое и кропотливое искусство – заполнение вечеров одинокого мужчины. Планировать бесполезно, вечерние занятия

– "продукты скоропортящиеся", потому что потом, если чуть позже, все договоренности и развлечения рассасываются, как наличные после первой отпускной (кстати, и в отпуске давно не был!) недели.

Тоска рождается из бездействия, из невозможности придумать занятие.

Бесконечно перещёлкивать каналы, наткнуться на тупую комедию, из-за которой окончательно испортится настроение? Увольте. Почему испортится? Нельзя кино в одиночестве смотреть, вот почему. Да потому что легко представить, как вы сидите в кинотеатре, и она жуёт поп-корн, а ты протягиваешь ей бутылку негазированной воды. А ты не забыл отключить свой мобильник? – спрашивает она, а ты держишь её руку, пока ладонь не вспотеет и не поплывёт, как сами знаете что, потом быстро протираешь влажные пальцы и снова берёшь её бережно.

Бытовуха много времени не отнимает. Для хозяйства выделены выходные, когда не ходишь на службу, отчего необходимость заполнить всё живое пространство каким-то там содержанием встаёт в полный рост, удваивается. Можно задумчиво прогуляться до не близлежащего магазина. Выбрать самую длинную очередь к кассе. Задумчиво разглядывать ассортимент алкогольных напитков. Однако сколько верёвочке ни виться, всё равно приходишь домой, выгружаешь продукты, рассовываешь по полкам приобретения и начинаешь готовить еду.

Пока готовишь – это ещё ничего, трёшь, шинкуешь, жаришь, паришь… А если в гастрономе запасся бутылкой недорогого красного – так и вообще замечательно, прихлёбнул, и снова шинкуешь, натираешь… В теле приятная гибкость образовывается, мысли сворачиваются в бордовые клубочки и глянцевые ярко-жёлтые фантики (бантики).

Но чуть позже процесс приготовления, как ни изощряйся, заканчивается. Сквозь цветную тюль светят окна дома напротив.

Деревья раскачивают ветки. Гагарин переползает в зал, сервирует стол, зажигает свечи и снова включает телевизор. Тщательно пережёвывает пищу. Промокает губы гофрированной салфеткой. Есть в тишине невозможно – блюда становятся пресными, ватными. Невкусными.