Опять она за меня крепко взялась. Является под разными именами, смотрит разноцветными глазами, приглашает в нее войти, не считаясь ни с какими условностями…
Катя тут объявилась. Какая Катя? Не помнишь разве? Подожди, про то, как с Витой встретился, я тебе рассказывал? Но ведь эпизод этот начался с Кати. Видишь, какое раздвоение происходит. Я с тобой все время мысленно беседовал, а потом, когда короткая встреча происходила, то же самое повторял в сокращенном варианте. Значит, девушка эта симпатичная под сокращение и попала.
Так вот, прежде чем к большой красноволосой Вите за столик подсесть, я в том же заведении с юной Катей, неспетой песней моей, случайно пересекся. И трусливо удалился, когда ее кавалер, вышедший из туалета, стал к столику приближаться. На этом, как говорится, кончился концерт.
И вот – второе отделение. В антракте длиною в год Катя успела за того кавалера замуж выйти и дитя родить – как время мчится! Все это она доложила мне по телефону, а позвонила, чтобы справиться: не буду ли я в нашем бывшем исследовательском центре, где состоится ностальгическая встреча и званый вечер. Один из товарищей, наваривший несметную кучу бабок, затосковал по прежней жизни и захотел посмотреть, кто теперь с кем и как.
– Поскольку моя ностальгия – это прежде всего вы, то вот я и решила позвонить и уточнить. Придете?
Что делать – прихожу. И прохожу мимо. Мимо статной дамы в серебристом бальном наряде с бьющим наповал декольте. Она, слава
Богу, не обижается, а хохочет. Да, не на год Катя повзрослела, гораздо более. (Я ей, конечно, этого не говорю, а про себя с каким-то удовлетворением отмечаю, что девичья матовость и угловатость сменились плавностью и блеском.) Нам подносят шампанское, но рука, щедро украшенная кольцами, выискивает среди бокалов апельсиновый сок:
– Я своего Ваську спаивать раньше времени не хочу. Пусть подрастет немного.
При этих ее словах мой взгляд почему-то упирается в два больших круглых сосуда, из которых регулярно пьет вышеупомянутый Васька. Что это со мной? Даже неудобно: первый раз видишь, что ли? А женщина нисколько не смущена, даже напротив.
– Вспоминаю я прежнее время… Как я была глупа! Не ценила эту атмосферу потрясающую. Кругом – личности. Люди не тупо упертые в работу, а живые, эмоциональные. Сколько я тогда внимания получила!
Новую прическу, каждую шмотку новую прокомментируют. Похудела, потолстела, загорела летом – все будет замечено и обсуждено с разных идейных позиций. Чихнешь или кашлянешь – о твоем здоровье заботиться начинают: кто таблетку предлагает, кто зовет в рюмочную погреться. А теперь сижу с Васькой, и кроме него никто не интересуется моими прелестями. Муж за курсом доллара следит круглые сутки. Придет домой
– уставится в телевизор, на меня взглянуть даже не успевает, а уж чтобы потрогать…
Ну, дает… Но вообще-то она и раньше была настолько же откровенна: чего уж только про своих родителей, про сестру свою она мне не рассказывала в свое время! А теперь у нее новый родственник появился, и его она точно так же рассекречивает… Между тем Катю начинают со всех сторон обступать наши ребята, тоже заматеревшие за минувшие годы. Они стали проще в комплиментах. Довольно прямолинейно выражают сожаления, что такую бабу пропустили: “Слышь, Кать, будешь проводить тендер на любовника, имей дядю Витю в виду”. И такие знаки внимания она охотно приемлет, входя в роль королевы бала. Ну конечно… Когда я, распуская язык, рассказывал Беатрисе, что есть такая девушка Катя, которая ко мне тянется, то Бета спокойно, без язвительности, добавляла: “И не только к тебе”. Правильно! И мне пора, наверное, отчаливать.
Однако стоит мне только двинуться в сторону от пиршественных столов, как Катя поднимает руку вверх и длинной ладонью своей делает отрицательный знак: не надо уходить без нее! Терпеливо жду, когда она выберется из опутавшей ее сети жадных взглядов и дружеских прикосновений к разным частям тела. Глазищи сияют во всю синь, щеки пунцовеют.
– Моя шкура – вот эта, – указывает она в гардеробе на длинную норку с голубоватым оттенком. И сумка у нее, оказывается, из такого же точно меха. Ну, это уж блажь… Дурят богатенькие.
Подавая манто, я случайно касаюсь ее наэлектризованных плеч. Ты что делаешь, Петя? Забыл шахматное правило “тронул – ходи”?
И вот мы снова движемся по нашим неизменным линиям – от Малого проспекта к Среднему, от Среднего к Большому. Всходим на мост
Читать дальше