Сергей Носов - Член общества, или Голодное время

Драматизм долматизма. Я не выдержал и засмеялся. “Ты не веришь? ” – спросила Юлия удивленно.

Тело мое лишь вздрагивало в ответ. Сначала я смеялся в подушку, отвернувшись от Юлии, но потом сел рядом с ней, хотел обнять – куда там! – спазмы не позволяли!.. Меня всего скрючило. “Но почему? ” – удивлялась Юлия.

Я чуть не рыдал. Давно меня смех так не мучил. Она тоже стала смеяться. Ей стало весело – оттого что я не поверил ей. Это, наверное, действительно очень смешно: я ей не верю. Мы смеялись, то отворачиваясь друг от друга, то сталкиваясь лбами.

Наконец обнялись, насколько это могут смеющиеся.

“Почему?.. поче му?.. ” – все еще не унималась Юлия. “ Извини… но я… хорошо знаю… Долмата… ” – “Ты? ”

Я. Я ласкал ее ухо. Я. Я знаю Долмата. Пробовал зубами мягкую теплую мочку, отнюдь не смешную.

“Ты не знаешь Долмата совсем… Он умеет быть разным ”. Серебряная сережка выскользнула из моих губ, мы соприкоснулись носами.

“А ты бы хотела… чтобы я взял и поверил… что ты взяла вот так… и позволила… вот так… себя проиграть… или выиграть? ” – “Что же в этом особенного?.. Почти все женщины, которых проигрывали мужья, с легким сердцем шли к победителям… ”

Словно мурлыкала – приводила бесспорно достоверные исторические примеры – сбивчиво и торопясь, но все же упорно упорствуя в своем желании высказаться: героинь помянуть поименно вопреки вкрадчиво-наступательным действиям с моей стороны.

В этот раз мы были чересчур болтливы. Вместе и уронились.

“Бюст из бронзы, – спросил я зачем-то, – он чей?.. для кого? ” Прошептала: “Терентьева бюст ”.

Мы прилипли друг к другу, сплелись и больше не занимались бессмысленными разговорами.

Под утро мне приснился сон… Скалистый остров…

Надо открыть. Итак, это случилось утром; то, что случается утром, менее всего походит на сон. Надо открыть, Юлия.

Звонок. Не открывай. Нет, надо открыть, Юлия. Зачем? Ну как зачем? разве не надо? А ты думаешь, надо? А разве не надо? А ты думаешь, да? Да, Ю. Она спряталась у меня на антресолях. Меня нет. Я отворил дверь, и действительно – он.

Нет, просто если звонят, надо открыть. Вот и вся философия.

“Наконец-то, – промолвил Долмат Фомич, войдя и сняв шляпу.

– Слава Богу, нашел. – Он повесил шляпу на ручку двери

(перед отъездом Екатерина Львовна продала вешалку). – Я уже испугался за вас ”.

Я молчал. Не надо за меня пугаться. “Где же вы пропадаете? Почему не посещаете наши обеды? Зачем вас нет вместе с нами? ” Молчу. “Плохо, голубчик, – стыдил Долмат

Фомич, – мы к вам с открытым сердцем, а вы?.. Вы нас игнорируете… Ведь это так называется… игнорируете!..

После всего, что между нами произошло… (“А что, собственно, между нами произошло? ”)…так поступаете с нами?.. Ай-яй-яй. Вы же член Общества, Олег Николаевич! ”

Мы стояли в прихожей. Он ждал, что я скажу. Ничего не скажу. “Ну ладно, ладно, не обращайте внимания… Это я вас, как старший товарищ… Должен ли я как старший товарищ? – засмеялся: мол, должен. И добавил серьезно: – Я ведь вижу ваш рост ”.

И, подумав, сказал: “Мы ведь все, Олег Николаевич, видим… Какой вы духовной жизнью живете… – Обвел взглядом прихожую. Но почему в этой квартире? ”

Странный вопрос. По идее мне следовало извиниться за то, что у нас не убрано. “Нет, я не затем пришел, чтоб вас упрекать. Я к вам по делу, как вы сами, наверное, догадались. Видите ли, временно отсутствует курьер, помните нашего курьера?.. Так вот я за нее. Лично вам – из рук в руки. Никому не доверил. Сам. Сам принес ”.- Он достал конверт.

“Что это? ” – произнеслось мною. “Приглашение. На заседание. И не говорите, что не сможете прийти!.. Мы ждем вас ”. Я промычал: “ Мммм ”.- “ Никаких “ мммм ”. Придете, вы обязательно придете. Вы нам нужны. А мы нужны вам. Вы многое поняли и поймете еще больше. Как вы все-таки похудели!.. Совсем себя не бережете!.. Вы опять ничего не едите! ”

“Ем ”,- сказал я машинально.

Он положил руку мне на плечо, дружески сжал, я отстранился , я спросил неприветливо, почти зло: “Наверное, кофе хотите? ” У нас не было кофе, был чай. Он не хотел. “ Нет, не буду вас отвлекать. – Однако прошел в комнату. – А хозяйка-то где? – И, не дожидаясь ответа, Долмат Фомич выдохнул: – Ах, да! Извините ”.

Что “ да ”? Что “ извините ”? Мы оба смотрели на лестницу, на антресоли.

Ну? Чихни, кашляни, шевельнись, урони пепельницу, она лежит на матрасе. “ У вас мыши? ” – “ Нет, это я, Юлия. И вышла бы, спустилась бы вниз. – “Прости, Долмат, ты сам все видишь. Вот так ”. И он бы увидел. Вот так. А я бы сказал: “ Долмат Фомич, хватит ломать комедию, мы не хотим вас обманывать ”. И: “ Это любовь? ” – спросил бы он. “