Тем более что истинный масштаб Ангкора, понимание формы, в которой выражена власть и вера империи, дают несколько объектов. Их вполне достаточно, чтобы вообразить себе “умышленный” и расчерченный город-сад. Город-мистерию. Город-храм, возведенный миллионами подданных империи, по сути рабами. И рабами обслуживаемый, ежедневно. Большая часть населения древнего Ангкора занята садово-парковым трудом, то есть без конца прокладывает, чистит, кладет, полирует и вырезает. Другая обеспечивает дворцовые церемонии. То есть гарантирует бесперебойное водоснабжение, прохладу. Ставит свет, музыкальное оформление. Пищу, ложе, благовония. Умащивает и наряжает девушку, которая ночью сыграет королеву змей для короля в одной из башен Ангкора. Куда король должен взойти для совокупления, поскольку божественный статус власти требует подтверждения ежевечерне. И это случится сегодня, как и всегда, после заката.
Что сказать? Пол Пот появился не на пустом месте.
День десятый, Сием-Реп – Пномпень – Сиануквиль
Утром при расчете в гостинице мне инкриминируют двойной overseas call – так здесь называют международный разговор. У меня действительно был “звонок другу” по поводу кармических неполадок, но только один. После двух минут препирательств мне удается спасти сорок долларов за шесть несуществующих минут с Америкой. Девушка грустно, осуждающе смотрит. Мне становится стыдно, неловко. Ошиблись они, а виноватым чувствую себя я.
На прилете меня встречает Сован. Сто лет прошло, а он все такой же.
Улыбается, ласково и радостно пожимает руку. Толстенький, суетливый
– мой Максим Максимыч. Я рад ему, очень. Ведь любое возвращение в рамках дальнего путешествия воспринимаешь как чудо. Как репетицию возвращения вообще, как обещание такой возможности. И я смотрю на него, как на родного.
Как и было договорено, в Сиануквиль меня везет его “друг”. Это сумрачный чернявый джигитос в черных брюках и черных пыльных ботинках с длинными тупыми носками. Полная противоположность Совану.
По-английски не говорит, всю дорогу занимается тем, что дергает из ноздрей волосы. Потом, отчихавшись, начинает трещать суставами, не отрывая пальцев от баранки. Еще через некоторое время заводит под нос песню. Ехать три с лишним часа, дорога идеальная, но чтобы обогнать грузовики и повозки, нужно долго ждать “окошка” на встречной. Потому что на встречной все забито теми же повозками.
Ближе к морю на равнине встают далекие сиреневые горы. Пейзаж немного напоминает крымский, если ехать из Симферополя в Ялту. Мы тормозим, перекусить. Столовка для местных, грязь невероятная, но наверняка вкусно. Тыкаю пальцем в блюдо, мясо тушенное со стручками, и мелким горохом, что ли. Стручки оказываются необычайно вкусными, они кисло-сладкие как кизил, с мясом идут идеально. “Что это было?”
Официантка, хитро улыбаясь, ведет за занавеску, где кухня. Снимает с полки пластиковое ведро. Открывает крышку. “It’s good for Khmer people!”
Раньше я шутил, что никогда не пробовал в Азии тараканов и ни разу не видел слонов. Теперь остались только слоны.
…После столовки к треску суставов в машине добавляется мучительный зубной высвист. Но это уже не важно, поскольку машина въезжает в пропыленный Сиануквиль, город с широкими улицами и ленивым, судя по гамакам, населением. За ближайшей кочкой я вижу море. Волны, частые и мелкие, отчего море имеет желтоватый, как и все здесь, оттенок.
Джигит высаживает меня на пляже, и уезжает. Конец пути, приехали. Я бросаю вещи, вхожу в воду. Она теплая, почти горячая. Оглядываюсь.
Слева в кустах деревянное бунгало, мое жилище на ближайшее время.
Справа на горизонте тянется длинная песчаная коса, утыканная силуэтами деревьев. Пейзаж спокойный, как старый гобелен. Никакого агрессивного дизайна природы, как в Таиланде. Сплошная элегия.
“…вот и все, и дорога та-та-та выходит к воде…” – начинает бубнить по привычке внутренний голос. “…вот и все…”
Второй день на море, Сиануквиль
Я давно заметил, что, когда хочешь сменить очки, сначала снимаешь старые и становишься совсем незрячим, а потом ищешь новые.
Безрезультатно, само собой. Странная закономерность, да? Бунгало, куда я вселился, стоит на верхушке холма. До пляжа двести бетонных ступеней, дом двухэтажный. Я живу на верхней площадке, с телевизором, верандой и “умопомрачительными закатами”. Так говорится на рекламном щите у обочины. Еще рекламный щит обещает интернет, обеды, вечерний бар и круизы по Вьетнаму. Но хозяйка, строгая девушка, на все отвечает отрицательно. “Нет, пока нету”. Еще вопрос, и она заплачет.
Читать дальше