Глеб Шульпяков - Камбоджа Живой дневник

Я люблю Бангкок за его меланхолию, разлитую по нарочито шумным, пестрым, переполненным туристами улицам. Поскольку нет ничего печальнее, чем утоленная фантазия, ведь ее утоление мнимо. Отсюда и меланхолия. Я люблю этот город за то, что где-то здесь бродят герои моего романа – и за то, что мы никогда с ними не встретимся. Мне нравится Бангкок, потому что в нем есть редкая, буддийская среда – уже не воды, но еще не суши. Этот промежуточный призрачный мир настилов и пирсов, причалов. Мостков и сходен, свай и подпорок. Под которыми чавкает и вздыхает главная субстанция Города Ангелов, его содержание, великое ничто.

В Москве.Книги, с которых я начал “Живой дневник”, действительно оказались спасительными. В романе Бердетта оказалось много – сказочно много для жанровой литературы – точных, сочных и умных характеристик Бангкока как городского, культурного, социального феномена. На цитаты он неплохо разошелся тоже. Алешковский был прочитан на море, лучшего собеседника, комментатора не придумаешь.

Хотя и тогда, и теперь я не понимаю, как можно бороться с Советской властью 24 часа в сутки. Кстати, перечитывая его старые вещи, я с удивлением увидел, откуда “взялись” многие произведения новейшей русской прозы. Что касается Толстого, то в своих дневниках Лев

Николаевич поразил меня многими абсолютно буддийскими по духу высказываниями. Однако под конец на памяти всего одна фраза. Вот она: “Решаю непременно каждый день писать, ничто так не утверждает в добре, это лучшая молитва”.

Именно этой заповеди я интуитивно и следовал, наверное.