Глеб Шульпяков - Цунами

Какую дверь отпирать? Со злости шарахнул кулаком в стенку; крашеная доска треснула, с потолка посыпались мошки. “Можно провести имя через базу данных”.

“Там будет прописка”.

Но где взять ее в Бангкоке?

Я еще раз просмотрел квитанции и счета. Чеки из магазинов. Но адрес, адрес! Никаких концов. Осталась только одна бумажка, из прачечной.

Простыня, пододеяльник, два полотенца. Холостяцкий набор. Сумма прописью, автограф заказчика. Дата.

Взгляд скользнул вниз – я не поверил глазам.

Графа “адрес заказчика” была заполнена.

…Садовое кольцо осталось позади. Медленно, как во сне, шагая по городу, я разглядывал дома и улицы и поражался, насколько фальшивыми выглядят целые кварталы. Как будто только сейчас мне открылось, что города, который я знал, больше нет. И чтобы в этом убедиться, потребовалось все, что со мной случилось/./

//

Справа остался кинотеатр. Мы с женой часто сюда ходили – смотрели фильмы таких же /молодых /сценаристов. В ресторане напротив сидели, обсуждали. Сходились на том, что в современном кино огромная пропасть – между актерами и тем, что они произносят. Между их лицами и смыслом. Словом – и образом.

В своих сценариях мне хотелось уменьшить это расстояние. Чтобы изображение и слово совпали; лицо обрело черты, воплотилось.

Наверное, мне так и не удалось этого сделать.

Пятнадцать лет назад, когда подъезды не запирались, я часто бродил здесь. Среди церквей, по-бабьи осевших вдоль улицы. Во дворах, затопленных сумерками. На перекрестках, пустых и пыльных. Тогда я был студентом, злым и голодным. И город стал мне напарником, поводырем. Я почувствовал его магию, которую он излучал особенно ярко в то голодное нелепое время.

И вот он исчез – бросив меня одного среди муляжей, подделок.

Сгинул – как будто его и не было.

Экран компьютера вспыхнул. В почтовый ящик посыпались десятки сообщений, в основном реклама. Однако три письма оказались на мое новое имя.

Первое было от Обезьяны. Как и следовало ожидать, она выражала ярость. “Ты настоящая свинья, что молчишь”, – заканчивалось письмо.

“Почта же работает в Таиланде!”

Второе написал Никола.

“Старче, только без шуток – надо вкладываться в проект. Помнишь, я говорил перед праздниками? Ты по-прежнему можешь войти в долю.

Просто черкни „да”, и я внесу твою часть из прибыли. Видишь, как мы тебя любим? Тебе даже задницу из моря вынимать не надо”.

Последнее письмо предсказуемо пришло от Крота. Дело ограничилось открыткой “Surprise!” и подписью “Мозоли украшают мужчину”.

Перечитав письма, я подумал, как странно – никто не сомневался, что адресат жив. Как будто его просто не может быть среди погибших.

Я ответил каждому одинаково.

Написал, что в Таиланде со мной случилось духовное возрождение и я принял буддизм. Что еду в паломничество по монастырям на север страны, где нет ни почты, ни мобильной связи.

И что срок путешествия неопределенный.

“С Новым годом! Будда любит вас!” – заканчивалось послание.

Судя по пестрому гардеробу, ход выглядел в /его /стиле. В постскриптуме Николе я написал, что деньги получит человек, которого можно разыскать по адресу (далее следовал один из моих электронных, имя).

Курсор подрагивал на кнопке “Отправить”. Мне стало страшно, что одним движением захлопывается последняя дверь. Запускается механизм, трогать который не имел права.

“Подключено”, – зажглась надпись.

Прошел запрос, авторизация.

“Отправлено”.

Я вышел в Интернет и набрал свою фамилию.

Одна из первых ссылок вела на сайт “Вести.Ru”.

Огромный ресурс загружался. Вспыхивали анонсы свежих новостей – катастрофы и теракты, свадьбы и адюльтеры, допинги и финансовые аферы. Обсуждались знаменитые эмбрионы и миллионеры-покойники.

Шедевры старинной живописи – а также их великолепные подделки.

Мир захлестывали волны свежей информации, люди переваривали новые порции ужаса и наслаждений. Я попытался вспомнить цунами, но ничего, кроме банальных картинок из телевизора, не приходило на память.

Всемирная катастрофа превратилась в водевиль, фарс. Где у меня даже в массовке и то нет роли.

…На экране был снимок с театральной вечеринки на старый Новый год – мне прекрасно запомнился тот день. Она играла в капустнике по рассказам Аверченко, нас щелкнули за столиком сразу после.

И вывесили на сайте театра.

Теперь, после ретуши, никого, кроме меня, на снимке не осталось.