Автор неизвестен - Юность компьютерщика

— А чего познавать? — загомонили они. — В нем и так все видно.

— Ну девочки, милые. Чем мой друг вас не устроил?

— Знаешь, я правда знаться с ним не хочу. — сурово произнесла мелкая. — В нем кое-что такое есть. Я знаю что, но не скажу.

— А почему не скажешь? Чего, тебе жалко?

— Такие вещи вслух не говорят. Это все просто, но этот должен догагаться сам. Нормальный люди об этом все знают, но никто и никогда про это не разговаривает.

— Ничего, щас еще по пузырьку тяпнем — все расскажите, — усмехался Гришка. — И про всех пацанов своих бывших.

— Про пацанов расскажем. Но если какая-то стерва этому типу посмеет наболтать о недозволенном… На что я намекаю. Я сама ее отыщу и ей все глаза выцарапаю!

Тут Димка вспомнил про Радищевскую штучку. Гришка же не раз говорил — такие картинки сразу разожгут желание у любой телки… Девчата уже выбрались в прихожую, натягивая пальто, и не поддавались уговорам остаться. Глянув на порножурнал, вконец разгневались:

— Мы бы тех, кто на такое таращится, на фонарях вниз головами вешали!

И покинули квартиру. Затянув под окнами песню:

— Ой, цве-тет кали-ина в по-ле у ручья…

… - Слушай, сколько тебя знаю, но не могу врубиться, чем же ты отпугиваешь телок. Вроде бы симпатичный пацан. Сходи к ментуре, посмотри, кто там у них в розыске. Вдруг у них портрет маньяка висит, который на тебя смахивает?

— Да не видал я такого. Да не могут же мне подобного ловить столько лет?

— М-да — загрустил Гришка. — Да ладно, черт с этими махорами.

Дай лучше на это глянуть.

Гришка принялся листать журнал. Сцены разнуздалого групового секса раззадорили его явно напористей, нежели сбежавшие девчонки. Он аж покраснел. Кинул раскрытый на середине журнал на столик. И встав с дивана промолвил.

— О-о-о. Мы б с тобой на пару классно бы такую сучку отымели. Ну а раз шалавы эти нас покинули, предлагаю на пару подрочить на нее.

Димка застеснялся, несмотря на мучавшую его похоть. Подвыпивший Гришка без зазрения стянул домашние штаны-трико, обнажил свой торс, узкий и длинный член, торчавший как кол из окружавших его непроглядно густых черных волос. Обхватив его конец рукой, принялся энергично теребить и балдея, с силой выхлестывал липкие белые струйки, заляпав ими весь пол в комнате.

— Ох, какой кайф, — выдохнул он, приземляясь на диван, сжимая опадающий член перемазанной спермой ладонью. — Здорово, разрядка всегда помогает. Димон, быстро: расстегнись и кончи.

Не мучь себя.

— Как это ты вздумал прямо на пол слить!? — поразился Димка.

— По херу. Мамка прийдет, промоет.

— А тебе от нее ж попадет.

— Не фига. Я чё, виноват, что телки от нас сдернули? Мы же все тут мужики. Покажи свой спермо-класс. Вижу, ты еще сильней меня хочешь. Замучает ведь бессоница.

— Да ты че? Не понял, что и без того мне предстоит не спать?

Заняться онанизмом Димку смущало даже при близком друге. Он позволял себе это лишь изредка, под душем, и то случайно увидев перед этим очень красивую девушку. Но чаще всего это происходило само собой, когда во сне он встречался со своими потеряными подругами…

Друг сотворять секс наедине с самим собой привык с 13 лет: мать нисколько не ограничивала его в дружбе, общении и подвижности. Оттого он и созревал гораздо быстрее и заметнее тех, которых ради "благородного воспитания" держали под домашним надзором. Несмотря на свою неказистоть и невысокий рост. У молодого и не сильно утруждающего себя парня сперма зрела быстро и ежедневно требовала выхода. Димка очень давно чуял ее характерный аромат, исходящий от всего тела друга. Подчас несмываемый и после того, как Гришка лихо выныривал из темных глубин пруда. И недавно понял — уже тогда этот запах и притягивал взгляды к четырнадцатилетнему недоростку не только сверстниц, но зачастую и развитых, статных двадцатилетних девушек…

Но далеко не каждый день складывался так, чтоб подруги прыгали к нему в лежанку. Поэтому пол, как и вся Гришкина квартира крепко пропитались духом его семени: оно-то исподволь, незаметно, но быстро возбуждало похоть у телок, приглашаемых "на чай".

Потому и бабушки, сидящие у подъезда только и величали Гришку и его мать "развратниками и пошляками". Но их базар для обоих был пуст. Тетя Люба понимала: против природы не попрешь, и грешно лишать сына удовольствий в личной жизни. Лишь советовала сыну заиметь постоянную девушку, которая не только бы его крепко любила, но и совместно одолевала с ним житейские перепетии.