Николай Куценко - Наваждение [сборник]

– Ну и где оно? – прошептал Алексей. – Не видно что-то… его.

– Может, улетело?

Внезапно из-под дивана, стоящего напротив входа, что-то не то выкатилось, не то выбежало, пронеслось в полуметре от Алексея и ударилось об стену. В воздухе появились перья. Они были мелкие и белые, словно пух. Как будто кто-то кинул в стену маленькую подушку, а та лопнула, выплеснув все содержимое наружу.

Алексей с женой рванулись к двери, прижались друг к другу, но, разглядев «пришельца», остановились. На полу лежала ласточка. Совсем еще маленькая.

– Птица, по-моему, – вырвалось у Алексея.

– Ласточка.

Они подошли к птице. Она была изранена: на одном из крыльев не было половины перьев, другое – и вовсе казалось переломанным. Красные пятна по всему телу ласточки выдавали следы крови от ран.

– Бедненькая… угораздило же, – сказала жена Алексея. – Совсем еще молоденькая.

– Видимо, старой ей быть уже не придется.

В этот момент ласточка зашевелилась, перевернулась и попробовала встать на лапки, размахивая крыльями.

– Да что же это она, – испуганно проскрипел Алексей, отодвигаясь в сторону.

Птица подпрыгнула и упала у ног жены Алексея. Та от неожиданности отскочила в сторону и прокричала писклявым дрожащим голосом:

– Да… убери ты ее от меня!

Оба выбежали из комнаты и закрыли за собой дверь.

– Фу… жутко. Птица вроде, а напугать может, – начал Алексей. – Да и вообще кто их знает, этих птиц! Чем они там болеют.

– Выбрось ее… вернее, выпусти. В окно надо выкинуть или на улицу вынести.

– Я ее в руки брать боюсь…

– Ты чего? – удивилась жена.

– Ну… вдруг она заразная? Или… или бешеная!?

– Да… бывает такое. Я слышала.

– Грипп птичий может быть еще!

– О, Господи! Не прикасайся к ней! Сейчас же эпидемия этого гриппа! Птичьего!

– Не буду! – отрезал Алексей и немного успокоился.

– А что делать-то будем?

– МЧС вызовем. Или службу спасателей!

– Да ну…, – не поверила жена.

Алексей зашел в интернет, узнал телефон МЧС и набрал указанный номер. На другом конце раздался хриплый голос мужчины средних лет. Спасателя.

– Что случилось?

– Ласточка залетела, – Алексей выждал паузу, думая, что спасатель его что-нибудь скажет, но после продолжил, – окно разбила. Напрочь.

– И что? Выкиньте ее обратно! – грубо ответил спасатель.

– Я.… я не могу. Это как-то… как-то неправильно. Да и разобьется она!

– И что? Вам то что с того?

– Да нет, я так не могу. Я и брать ее боюсь, вдруг она заразная!

– Ну и дела! От нас-то чего хотите?

– Может, вы… приедете, – неуверенно сказал Алексей, понимая всю дикость своего предложения. Ну тут же вставил: – Я заплачу! Сколько скажете.

– Ну, если так, то можем и приехать. Только если это шутка – пеняйте на себя! Оформим как ложный вызов!

– Да какие там шутки…, – виновато протянул Алексей и почесал затылок.

Спасатели приехали через час – двое мужчин в одеждах как у пожарников. На одном из них был шлем и какие-то плотные перчатки. Он зашел в комнату, взял уже бездыханную ласточку и, выйдя во двор, швырнул ее в кусты.

– Кошки съедят, – сказал вдогонку он и поднялся обратно в квартиру Алексея.

– Сколько с меня? – спросил тот.

– Сколько дадите, дело-то видите – пикантное.

Алексей открыл кошелек и достал три тысячи.

– Спасибо, всегда рады помочь, – ответил один из спасателей, – снимая перчатки.

– А они заразные?

– Кто?

– Ласточки.

– Вроде бы нет. А так – кто же их знает, но я в перчатках ее брал, на всякий случай. Хотя она уже сдохла, по-моему.

– Жалко, – чуть слышно сказала жена Алексея, шмыгнув носом.

Ласточка пролежала всю ночь под кустом шиповника. Рядом с ней несколько раз проходила кошка, но так ее и не тронула, подумав, что та мертва. Утром ласточку подобрала маленькая девочка и отнесла ее в детский садик. Там птицу выходили и посадили в отдельную клетку. Так она и живет в саду, радуя малышей. Иногда воспитатель достает птицу, чтобы малыши могли ее подержать и погладить. В этот момент к ласточке выстраивается целая очередь.

В аудитории было душно и пахло потом. Старые университетские парты, грязный паркет и пыль в воздухе создавали гнетущую обстановку. Серое небо за окном делало картину еще более удручающей. Я подошел к окну и немного его приоткрыв, огляделся по сторонам. Напротив меня сидело около десяти студентов. Все они смотрели на меня каким-то просящим щенячьем взглядом, будто моля о снисхождении. Словно жертвы перед палачом, которому предстояло их казнить, они просили о том, чтобы процедура казни была как можно гуманнее. Им было страшно – сегодня решалась их судьба. Устный экзамен по математике определял, кто из них пойдет на платное отделение, а кто – на бесплатное. Все они выглядели несчастно. Без исключения. От этого настроение мое окончательно испортилось.