Николай Куценко - Скандинавские пляски [сборник]

– Я… я не хочу! Я сдохнуть не хочу. Понимаешь? Мне еще много… нам с Наташкой… у меня родители, – вдруг заревел Юрий.

– Да не паникуй ты, может, пересидим метель, а там и фуру заметим какую-нибудь. Не нагоняй раньше времени!

– А сколько ждать надо?

– Ну, может, сутки, а может, и несколько, бензина хватит – не замерзнуть. Жратвы вот только нет, но ничего – человек без жратвы может долго.

Так прошло еще пару часов. Метель не унималась, и лобовое стекло уже покрылось плотной коркой спрессованного снега. Дмитрий докуривал сигареты, а Юра тихонько плакал:

– Дима, а может, тут животные есть? Ну, лисы там или волки хоть? Может, приманим их и убьем – будет еда!

– Есть, но только это скорее они нас сожрут. Ты думаешь, они такие тупые? Они дождутся, пока мы сдохнем тут, а после уже придут и сожрут нас!

– Ну, неужели мы тут сдохнем из-за какой-то поганой жратвы? Ведь должен быть выход?

– Не мы первые, не мы последние. Так многие померли.

– Ах… б***ь, что же делать? – прокричал Юрий и резким движением схватил с заднего сиденья тяжелый ключ для сборки приборов. – А ну, выходи из машины!

– Ты чего дуришь? А ну, брось ключ! Ты спятил вообще?!

– Выходи, а то прямо тут прибью! – заорал уже Юрий.

Дмитрий осторожно выполз из машины и встал напротив капота.

– Юра, ты, того, успокойся… не дури, мы выберемся отсюда. Тут дорога в нескольких километрах. Ты ключ, главное, отдай мне сейчас, – уже почти шепотом попросил Дмитрий.

– А знаешь, что я решил? – с какой-то ухмылкой сказал Юрий.

– Что?

– Я тебя съем! Сожру! Ты меня понял?

– Ты спятил совсем! У меня в машине еды на два дня и телефон спутниковый. Открой багажник и посмотри! – заорал на него Дмитрий.

– Врешь, гад, жить захотел и придумал. Я видел, как ты испугался, когда мы потерялись. Нет там ничего у тебя. Было бы – не боялся б так!

– Да ты посмотри только. Я же не убегу, мне бежать некуда.

– Врешь, сука, врешь ты все… – И Юрий стал потихоньку подходить к Дмитрию. Тот сначала попятился назад, затем повернулся и побежал куда глаза глядят. Юрий рванулся за ним.

Они бежали минут пятнадцать. Более грузный Юрий отставал, но не сбавлял темп – его дыхалка уже сбилась, руки обледенели, но все еще сжимали ключ. Дмитрий почти не оборачивался. Такое ощущение, что он знал, куда надо бежать. Через несколько минут он выбежал на трассу и стал махать приближающейся фуре. Увидев это, Юрий бросил ключ, упал на колени и простонал что-то типа: «Я не хотел… простите меня…»

Они молча доехали до базы. Дмитрий разгрузил оборудование и подошел к Юрию, который все еще пребывал в шоковом состоянии.

– Юра, я никому ничего не расскажу. Но работать с тобой больше не буду. Ты понял? Да, и еще. Не советую тебе полевиком работать. Не твое это.

– Я понял, извините, что все так вышло…

Но Юрий все же остался работать полевиком. Через пару лет его сделали «Синиор Филдом». Он женился на Наталье и перевез родителей в Москву. Однако при встрече с Дмитрием всегда опускал глаза. Жизнь Юрия так и идет по плану, но все-таки уже с каким-то особым осадком.

Наступило утро субботы, и Иннокентий Петрович, как обычно, стал собираться на дачу. Ездил он туда один – жена, коренная москвичка, так и не смогла привыкнуть к загородной жизни, а многочисленные дочери разъехались по миру получать западное образование. Выходные он привык проводить один, впрочем, иногда к нему приезжали друзья или старшая дочь, которая уже успела вернуться на Родину. За спиной Иннокентия много всего было: карьера крупного руководителя, непростые отношения с женой, множество детей. К своим пятидесяти годам он уже достаточно поистрепался. Нет, он не разочаровался в жизни, скорее, просто научился принимать ее такой, какая она есть. А была она непростой. В детстве он учился любить людей, проникаться к ним доверием и пониманием, в молодости – подстраиваться к ним и прощать, а после – просто не ненавидеть их. Он так и остался добрым человеком, но доброту эту уже старался прятать от других, да и сам старался прятаться – не ждал ничего хорошего в свой адрес. По этой причине ехал на дачу при первой же возможности. Иннокентий давно уже не думал о карьере, о власти, о деньгах – они были ему противны, хотя был он довольно состоятельным человеком. Его главной гордостью был его сад, вернее, даже не сад сам по себе, а несколько яблонь, которыми Иннокентий гордился и черенки от которых мечтали получить все жители поселка. Яблони эти были особенными – цвели не по погоде и плодоносили все время в разные периоды лета. Этот факт изумлял не только окружающих, но и самого Иннокентия, который, будучи по образованию математиком, не верил ни в какие мистические вещи, но то, что творилось с яблонями, так объяснить и не мог.