Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

— Еще тронешь моего ребенка, убью!

Калман распахнул дверь настежь.

— Ну, убей! Он весь в тебя пошел, твоя кровушка!

— Последний раз предупреждаю!

Калман весь день постился и читал псалмы. Он дал себе слово, что больше никогда не прикоснется к своей злой жене. Но ночью она сама пришла к нему в постель, она целовала его, щекотала, покусывала, нежно заплетала его бороду в косички и обещала, что больше не будет гнать из дома учителя. И вдруг заговорила о том, что надо бы перестроить замок. Здание выглядит очень старомодно, крыша залатана во многих местах. Стыдно жить в такой развалине. Калман не верил своим ушам.

— Графу было не стыдно, а тебе стыдно?

— Граф — старый чудак…

Едва помирившись, супруги снова поссорились. Перестройка замка стоила бы несколько тысяч, а у Калмана не было свободной наличности, все деньги он вложил в дело. Кроме того, Калман дал обет построить в поместье синагогу. Муж и жена ругались чуть ли не до утра. Клара то смеялась над Калманом, то плакала, то угрожала, что возьмет ребенка и уйдет или вообще наложит на себя руки. Даже намекнула, что найдет любовника и выставит Калмана на посмешище. Калман, в длинном шлафроке и ночном колпаке, сидел на кровати, поставив босые ноги на ковер. Клара зажгла лампу, она не любила ругаться в темноте. Калман видел себя в зеркале. Борода совсем поседела, его уже ждут на том свете, а он здесь ссорится со стервой-женой, матерью его единственного сына-негодяя. Клара, босиком, с распущенными волосами, в ночной рубашке, носилась по комнате. Когда они ссорились, она всегда обращалась к Калману на «вы».

— Ничего, Калманка, никуда вы не денетесь, перестроите!..

— Сначала синагогу и микву поставлю!

— Кому нужна ваша миква, кто в нее окунаться будет? Царица Савская?

— Стерва! Тварь!

— Козел старый!

У Калмана уже сил не было препираться. Когда Клара была беременна, боялась за себя и за ребенка, она молилась Богу. Теперь, когда она здорова, она опять богохульствует. Калман взял одеяло, подушку и ушел в другую комнату.

Кларе пришлось поспорить не только с мужем, но и с отцом. Седина в бороду, а бес в ребро: Даниэл Каминер вдруг собрался жениться на старой деве панне Целине. Клара открыто заявила отцу, что этого не допустит. После его смерти все должно перейти к ней, но если он женится и наплодит с полдюжины детей, она останется с носом. Отец и дочь ругались то ли в шутку, то ли всерьез, не стесняясь крепких словечек. Клара сказала, что отобьет у отца подряды, генерал Риттермайер скорее согласится иметь дело с ней, чем с Даниэлом, тем более что у нее есть поместье и она может запросить не такую высокую цену. Кроме того, Клара намекнула, что может на отца и властям донести. Даниэл Каминер расхохотался: ну и доченьку он вырастил! Такой пальца в рот не клади, всю руку оттяпает. Ему пришлось пойти на уступки: он предложил, что при жизни отпишет Кларе половину имущества. Зачем ей мечтать о его смерти? А то еще отравит отца, чего доброго. Клара засмеялась:

— Поверь, не был бы ты моим отцом, я бы сама за тебя замуж вышла.

— А были бы у бабушки колеса, она была бы поездом.

Клара заложила ногу за ногу.

— Скажи честно, зачем тебе это? Как жил до сих пор, так можешь и дальше жить.

— Видишь ли, доченька, я старею.

— Неужели она тебе нравится? Только и умеет в кровати валяться. Она же тебя разорит. У тетки дрыхнет, будет у тебя дрыхнуть.

— Надо будет — разбужу.

«Вот это мужчина!» — подумала Клара с улыбкой. Вдруг она поняла, как сильно любит отца. Они понимают друг друга с полуслова.

— А с чего ты взял, что она согласится?

— Надо с теткой поговорить.

— И кто говорить будет?

— Ты.

— Как ты себе это представляешь?

Отец и дочь еще долго беседовали. Даниэл Каминер попытался утаить часть имущества, но Клара знала о каждом его гроше. Она достала бумагу и карандаш и начала считать. Они торговались, как два заправских дельца. Потом опять стали шутить. Вдруг Каминер погрустнел: «Эх, была бы твоя мать жива!» Он смахнул слезу, и Кларе тоже захотелось плакать. Она достала из буфета графинчик ликера и бутылку водки и налила по рюмочке себе и отцу. Конечно, ей не понравилось, что отец на старости лет нашел матери замену, но зато Клара будет свахой. Она знала наперед, что Целина начнет ломаться и придется ее уговаривать. Что ж, у Клары есть хороший повод съездить в Варшаву. И наследство получит прямо сейчас. Зачем ждать неизвестно сколько? Клара желала отцу жить до ста двадцати лет и еще немножко, ведь он ей самый близкий человек.