Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга II

— Ну что, всё позади?

— Выходит, так.

— Надеюсь, у тебя там было время подумать, чем заняться.

Люциан помолчал с минуту.

— Не так много времени было, как тебе кажется. Там постоянно на людях, не дают поразмышлять.

— Но все-таки, наверно, что-то решил?

— Одно решил: ни на кого не полагаться. И на тебя тоже, разумеется.

— Я не к тому. Здесь твоя сестра, твои дети. Я-то один, а их много.

— Ты каждый шаг просчитываешь, для тебя деньги важнее всего.

— Что ж, отчасти ты прав. Короче, с чего начать собираешься?

— Пока не знаю. Во-первых, комнату надо снять, во-вторых, какой-то заработок найти. Хотел уехать на Корсику или в Калифорнию, но на это средства нужны. Еще сын у меня есть, правда, незаконный…

— Знаю, знаю. Фелиция попыталась ему чем-то помочь, но ее там и на порог не пустили.

— Да, слышал. В общем, надо разобраться.

— Смотри опять каких-нибудь глупостей не натвори.

— Каких глупостей? Я больше никого убивать не собираюсь. Даже тех, кого надо бы. Я через такое прошел, второй раз мне это не по силам. Все-таки не хочется, чтоб мои кости в канаве сгнили.

— Да, не стоит войну начинать. Знаешь, иногда я думаю, что канава — лучшая школа…

Марьян Завадский сел в кресло, прикрыл глаза и укутался облаком табачного дыма. Люциан немного потоптался на месте и пошел к себе в комнату. Солнце только начало садиться, оконные стекла пылали, как червонное золото. Люциан подошел к окну и посмотрел на багровеющее небо. Он был огорчен вопросом Марьяна. «Что я мог решить? — думал он. — Ему-то хорошо, у него профессия, жилье, жена, да еще и характер спокойный. А у меня ничего нет, кроме беспокойного сердца…» Он слышал голоса, в доме хлопали двери. «Смешная роль — отец детей, воспитанных чужими людьми… Нет, надо бежать отсюда. Не могу я провести здесь свой первый вечер на свободе…» Он надел соломенную шляпу и направился к выходу. Люциан боялся наткнуться на Фелицию, но она, наверно, была у себя в будуаре. Он вышел из дома, не спеша спустился по ступеням. Свободный человек, который может идти, куда пожелает. Он отдохнул, выспался, он сыт, обут и одет. Помедлил у ворот, размышляя, куда податься: налево или направо. За годы тюрьмы он совсем забыл город. «Интересно, заметно ли по мне, откуда я?» Захотелось увидеть себя со стороны. «Эх, была бы Мариша жива! Тогда бы у меня был дом…» Люциан все не мог решить, куда пойти, на Маршалковскую или по Горной в Краковское предместье. Главный вопрос всей его бестолковой, нелепой жизни: куда пойти? В какую сторону? Он стоял на перекрестке и не мог выбрать. По правде говоря, нечего ему делать ни на Маршалковской, ни в Краковском предместье…

Утром Войцех Кулак прочитал ему целую лекцию: «Лучше не ходи к этой Бобровской и другой своей бабе тоже. А то еще убьешь кого-нибудь. Ты парень горячий. Если где-то шпалер заначен, пусть там и лежит. Такие, как ты, сразу курок спускают». Войцех дал Люциану адрес малины где-то в Мариенштадте, сообщил секретное слово, чтобы Люциана там приняли как своего, и даже предложил заглянуть к одной из своих бывших подружек: «Уж лучше с тобой, чем с кем другим…» Но Люциан отправился на Маршалковскую, а оттуда на Желязную. «Никаких скандалов, никаких авантюр! — внушал он себе. — Даже ножа с собой нет. Вот и хорошо. Только посмотрю, и всё…» По Хмельной добрался до Желязной. Здесь был шлагбаум, ходили поезда. Люциан долго стоял и глазел на вагоны, паровозы, рельсы, семафоры. Товарняки везли лес, уголь, нефть. Ревели гудки, чумазые рабочие флажками и фонарями подавали сигналы. Из паровозных труб валил дым, из-под колес пар. Захотелось куда-нибудь уехать. Как бы он был счастлив, если бы мог сесть в вагон и отправиться куда-нибудь за границу, чем дальше, тем лучше! Но у него нет ни паспорта, ни денег. Он повернулся и пошел обратно, к городу. Бобровская жила между Луцкой и Гжибовской. Тот же забор, только заметно покосился, досок не хватает. Когда Люциан был тут в последний раз, лежал снег. Заглянул в открытую калитку: двое ребятишек играют в сумерках. Вдруг он заметил знакомую фигуру. Лица не разглядеть, но походка точно ее. Да, это Кася. Одета по-городскому: без шали, в ситцевом платье, туфли на каблуке. В руках корзинка. Кася стала выше ростом, немного располнела. Волосы собраны в пучок, словно у женщины в годах. Как же так? Сколько ей сейчас лет? Люциан подошел ближе к калитке. Кася все еще его не узнаёт.

— Przepraszam!

— Proszę bardzo [87] Разрешите! Пожалуйста (польск.). , — ответил Люциан, не уступая дороги.