Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга II

Им отвели номер наверху. В комнате с витражным окном было чисто и прохладно. Они пообедали, после чего Ольга пошла прогуляться, а Азриэл отправился к Мирьям-Либе. Сначала она жила в санатории, но потом сняла квартиру. Многие больные женщины снимали жилье и ухаживали друг за другом. Зимой дома стояли укрытые снегом, и приходилось расчищать дорожки лопатой. Зато воздух зимой еще лучше, чем летом. Пахнет сосновой хвоей и морожеными яблоками. Об Отвоцке рассказывали легенды. Бывало, что здесь у чахоточных вырастали новые легкие…

Каждый раз, приезжая в Отвоцк, Азриэл умудрялся заблудиться. Попробуй найди улицу, когда кругом лес. Вдруг посреди города натыкаешься на картофельные грядки или лужок с пасущимися коровами. После долгих поисков и расспросов Азриэл все-таки нашел нужный дом. Он открыл дверь и увидел Мирьям-Либу. Она лежала в кровати. На стуле стояли лекарства. Кроме Мирьям-Либы, в доме был только котенок, он сидел на окне и лизал лапку. С первого взгляда Азриэл понял, что Мирьям-Либа умирает. Ее лицо изменилось до неузнаваемости, золотистые волосы поседели. Шея казалась очень длинной, на ней появился кадык, как у мужчины. Улыбка больше походила на оскал, кожа пожелтела. Теми же остались только глаза. Азриэл, потрясенный, остановился на пороге.

— Мирьям-Либа!

— Азриэл!

С минуту оба молчали, потом Мирьям-Либа заговорила по-польски:

— Хорошо, что ты приехал. Мне уже недолго осталось.

— Не болтай глупостей!

— Смотри-ка, цветы принес. Поставь в воду.

Странно, но, когда она начала говорить, в ней появилось что-то от прежней Мирьям-Либы. Она стала расспрашивать о Шайндл, новорожденном, о Юзеке и Зине.

— А как там отец, как он выглядит?

— Неплохо, только поседел совсем.

— Как ты думаешь, он будет по мне траур справлять?

Азриэл вздрогнул.

— Хватит, перестань!

— Мужчины — такие трусы. Бывало, моя мама говорила: «Это глупая скотина смерти боится…»

Она замолчала и посмотрела на Азриэла. В ее глазах светилась усмешка. Вскоре она задремала. Казалось, Мирьям-Либа забыла, что у нее гость. Азриэл стал тихо распаковывать принесенные продукты: кефир, сардины, шоколад, бутылочку коньяку. В дверях появилась рыжеволосая голова: заглянула соседка. Она поманила Азриэла на улицу и рассказала, что вчера у Мирьям-Либы был доктор. Он считает, что ей осталось совсем немного. Еще соседка добавила, что на субботу и воскресенье к Мирьям-Либе приезжает Фелиция. Она делает все возможное, чтобы ее брат Люциан вышел из тюрьмы, пока не слишком поздно.

В ту ночь Азриэл и Ольга были вместе. Он был ее мужем, она — его женой. В открытое окно светила луна. Свежий ветерок приносил ароматы близкого леса. Азриэл увидел смерть, но от этого его жажда жизни не стала меньше. Они не хотели тратить на сон свои счастливые часы. Целовались, любили друг друга и не могли насытиться. О, если бы эта ночь могла длиться вечно! Если бы они могли уехать на далекий остров! И там, опьяненные любовью, забыть обо всем и обо всех… Ночи, полные страсти, были у Азриэла и с Шайндл, но Ольга пробудила в нем силы, о которых он сам не подозревал. Азриэл словно сошел с ума, он уже не понимал, происходит ли это наяву или это его фантазии. Уснули они только под утро, и вскоре их разбудили лучи солнца и птичьи голоса. В Варшаве всегда будни, а здесь природа справляет бесконечный праздник — зеленый, светлый, вечный праздник Швуэс [70] Швуэс — праздник дарования Торы на горе Синай, приходится на конец весны — начало лета. . По стене прыгали солнечные зайчики, словно кто-то баловался с зеркальцем. Одна птица выкрикивала короткое «чив-чив», другая испускала длинные трели. Одна сердито каркала, призывая кого-то из увешанных шишками ветвей, другая куковала только для себя — певица, которая знает только две ноты. «Ку-ку! — повторяла кукушка. — Мир — это не материя, не разум и не воля, есть только „ку-ку“ и больше ничего. Им все началось, им же и закончится. Понимаешь? Нет, не понять тебе ни простоты его, ни глубины». Азриэл и Ольга лежали, обнявшись, и прислушивались. В Варшаве совсем забыли, что на свете существуют птицы. Разве человеческий род пережил бы войны и эпидемии, выстоял бы против голода и смерти, если бы не эта музыка, возвещающая рассвет? Чего стоила бы любовь, если бы птицы не приветствовали влюбленных по утрам?.. Ольга и Азриэл думали об одном и том же: остаться бы здесь навсегда!

В дверь постучалась горничная и спросила, не желают ли господа чаю, кофе, какао, подавать ли завтрак. Она принесла воду в кувшине. Ледяная, только что из колодца, вода хранила в себе тайны подземелья. Азриэл и Ольга умылись, уже не стесняясь друг друга, и приступили к завтраку. Корочка свежих бубликов с маком похрустывала на зубах. Молоко пахло коровьим выменем. Творог был посыпан тмином. В кофе оказалось многовато цикория, но все равно было очень вкусно. Поев, они снова легли в постель.