Василий Аксенов - Негатив положительного героя

«Меня зовут Мэрилин», – сказала она, одаривая улыбкой весь стол одиноких путешественников.

«Вы не родственница?» – тут же сострил Слим-Джим, наливая ей шампанского.

«Почти, – засмеялась она. – Мэрилин Пуаро, с вашего разрешения».

«Значит, вы из рода Кристи?» – вдруг нашелся Святослав Николаевич.

«Вы угадали», – она улыбнулась теперь уже персонально ему, и обе ноги, как ему показалось, намекнули на возможность персональных отношений.

Впрочем, и Закари получил персональную улыбку, после того как сострил в свою очередь: «В таком случае, я инспектор Мегрэ из рода Сименонов».

За столом воцарилась приятная обстановка добродушного подшучивания. Путешественница Вулф поначалу ревновала своих мужчин к новой сотрапезнице, однако быстро растаяла и даже как бы взяла Мэрилин Пуаро под свою опеку. Именно она, в частности, выяснила, что девица не просто коптит небо своей красотою, но приносит пользу обществу, работая в области «пиар», то есть рекламы и продвижения. Кому, как не вам, милочка, быть специалисткой в этой сфере. Один только Рик Рэпит был на удивление молчалив и сдержан. Вместо того чтобы, по своему обыкновению, сунуть в карман галстук и загулять по буфету, он заказал себе кубинскую сигару чуть ли не в фут длиною, сунул ее в рот, но не зажег, и так сидел, как бы демонстрируя торчащим этим предметом высокий уровень своего тестостерона.

Святослав Николаевич между тем испытывал сущее блаженство, находясь в сфере новых человеческих отношений, характерных для развитых цивилизаций конца ХХ века. Вот вам благие результаты «политической корректности»! Красавица, обнажившая едва ли не до лобка свои ноги, не подвязавшая даже свои груди, но лишь подчеркнувшая их подрагивание невесомостью блузки, мягко светящая в полумраке романтизмом очей, воспринимается все-таки не как сексуальный объект, а как полноправный участник живого обмена мнениями на множество тем, от детективных романов к гастрономии, от путешествий к издательским делам, от «пиар» к новой волне китайского кинематографа. Вот вам благие результаты новой формулы человеческих отношений, над которой принято столь язвительно подшучивать в среде русских эмигрантов, думал Святослав Николаевич.

Тут вдруг Рик Рэпит перенес сигару изо рта в промежность двух пальцев, склонился к уху Корбута и зашептал в манере больших спортивных баров, которую мы тут попробуем передать более привычным для нас способом: «Торчишь на кадра, Профессор, признайся! Классный кадр, а?! Богачка! Мы с ней будем бизнес-партнерами, вот так Рик Рэпит делает дела! Деньги на бочку, кэш, кэш, кэш! Кадр только вчера прилетел, а уже сидит со мной как партнер!»

Святослав Николаевич удивился: «Позвольте, Рик, как она могла вчера прилететь, если мы уже трое суток в открытом океане?»

По лицу итальянца тенью чайки промелькнуло мгновенное замешательство. Очевидно, ему ни разу за время его суматошного путешествия не приходило в голову, что на «Елизавету» нельзя прилететь, пока она в Атлантике. Все-таки он нашелся: «На вертолете прилетела!» На верхней палубе действительно была вертолетная площадка, но откуда, Бога ради, мог на нее прилететь вертолет?

«Да откуда же, Бога ради?» – с прежним простодушием спросил наш генетик, как бы не решаясь допустить, что Рик Рэпит просто несет бессмысленный вздор.

Рик тогда отмахнулся и перешел к более серьезной теме: «Мне пора жениться, нужна красивая богатая баба, дом, дети, верно, Профессор?»

Святослав Николаевич с изумлением на него посмотрел – жениться, вот так запросто, встретившись в океане? В этот момент Мэрилин Пуаро вдруг всей грудью повернулась к нему. Вся она пылала радостным удивлением: «Так вы, оказывается, русский, сэр? Как это удивительно! Я последнее время вся в чем-то русском! Читаю только русское! Толстой, только Толстой!»

Запылав радостно в ответ, Святослав Николаевич поинтересовался, какая же вещь Толстого ей больше всего по душе, хотя подумал, что можно было бы и не спрашивать: конечно, «Анна Каренина»!

«Хаджи Мурат», – тут сказала она. – Во всей литературе нет ничего лучше этой маленькой штучки!»

«Не верю ушам своим, – задохнулся он. – Ведь это и моя любимая повесть, осмелюсь сказать!»

Мэрилин Пуаро протянула руку в черной перчатке до локтя и положила свои пальцы на кисть руки собеседника, щедро усыпанную возрастной пигментацией. В этот момент С.Н. Корбут пережил один из загадочных моментов своей жизни. Вдруг показалось, что Мэрилин Пуаро ему не чужая. Быть может, уже и в самарском голодном отрочестве мечталось об этой встрече, и питерской молодости запретные рок-н-роллы неслись вокруг нее, и ранней зрелости научные командировки, в частности почему-то японский вояж 1966 года, проходили в некотором странном присутствии Мэрилин Пуаро. Это все фокусы генов, подумал он, онтологические уровни ДНК, к которым нам никогда не добраться.