Джеффри Евгенидис - Средний пол

— Надеюсь, ты уже расстался с этой Мег?

— Да.

— Ты бросил учебу. И что ты теперь будешь делать? Мы с матерью плохо себе представляем, как ты там живешь.

— Работаю в баре.

— В баре? И кем же?

— Поваром.

Мильтон чуть выждал.

— Может, тебе лучше заняться Геракловыми хот-догами? Ты же их изобрел.

Пункт Одиннадцать не сказал ни «да» ни «нет». К этому времени ему было уже двадцать лет, и он начал лысеть. Когда-то он был книгочеем и изобретателем, но шестидесятые все изменили. Под влиянием этого десятилетия он стал вегетарианцем, приверженцем трансцендентальной медитации и потребителем пейота. Когда-то давным-давно он распиливал пополам мячики для гольфа, чтобы выяснить, что у них внутри, теперь его интересовало содержимое собственной головы. Убедившись в полной бесполезности формального образования, он перебрался на Верхний полуостров, подальше от цивилизации. Мы оба возвращались к природе: Пункт Одиннадцать на Верхнем полуострове, я — в парке «Золотые ворота». Однако к тому моменту, когда отец сделал ему свое предложение, он уже начал уставать от глуши.

— Ну пошли, давай съедим по хот-догу, — предложил Мильтон.

— Я не ем мяса, — ответил Пункт Одиннадцать. — Как я могу заниматься рестораном, если я не ем мяса?

— А я как раз подумываю о том, чтобы открыть салат-бары, — сказал Мильтон. — В наше время многие предпочитают безжировую диету.

— Это хорошая мысль.

— Ты правда так думаешь? Тогда ты этим и займешься, — и Мильтон шутя толкнул Пункт Одиннадцать локтем. — Начнем с того, что назначим тебя вице-президентом, ответственным за салат-бары.

И они отправились в центральный ресторан. Когда они прибыли туда, посетителей было хоть отбавляй.

— Привет, соотечественник, — поприветствовал Мильтон своего менеджера Гаса Зараса.

Гас поднял голову и тут же расплылся в улыбке.

— Привет, Милт. Как дела?

— Отлично. Я привез сюда будущего босса, чтобы он ознакомился с местом, — и он указал на Пункт Одиннадцать.

— Добро пожаловать в семейную династию, — распростер объятия Гас и громко рассмеялся. Однако, спохватившись, тут же оборвал себя и спросил: — Что-нибудь будешь, Милт?

— Два со всякой всячиной. А у нас есть что-нибудь вегетарианское?

— Фасолевый суп.

— Отлично. Принеси моему сыну тарелку фасолевого супа.

— Будет сделано.

Мильтон и Пункт Одиннадцать выбрали себе место и стали ждать. После долгой паузы Мильтон спросил:

— И знаешь, сколько таких заведений нынче принадлежит твоему отцу?

— Сколько?

— Шестьдесят шесть. И еще восемь во Флориде.

Там пролегала граница деятельности его рекламодателей. Мильтон молча съел свои хот-доги, прекрасно понимая, почему Гас так гостеприимен. Потому что он думал то же, что думают все остальные в тех случаях, когда сбегает девочка. Он предполагал наихудшее. Иногда это приходило в голову и Мильтону. Но он никому в этом не признавался, даже себе. Но всякий раз, когда Тесси начинала говорить о связывающей нас пуповине и о том, что она ощущает меня, Мильтон заявлял, что от всей души хочет ей верить.

Однажды в воскресенье, когда Тесси собиралась в церковь, Мильтон вручил ей чек на крупную сумму.

— Купи побольше свечей и поставь их за Калли, — передернул он плечами. — Во всяком случае, не повредит.

«Что со мной творится? — покачал он головой после ее ухода. — Свечи! Ну надо же!» И он страшно разозлился на себя за то, что поддался каким-то предрассудкам, и снова поклялся себе, что непременно найдет меня и вернет обратно. Рано или поздно судьба должна была ему улыбнуться, и уж тогда Мильтон Стефанидис не упустит своего шанса.

«Мертвецы» приехали в Беркли, и Мэт с компанией отправился на концерт, поручив мне присматривать за лагерем.

Я проснулся в полночь от звуков голосов. Среди кустов мелькал свет. Слышалось какое-то бормотание. Листья над моей головой стали словно прозрачными, и я увидел переплетение ветвей. Луч света заплясал по земле, выхватывая из темноты части моего тела, а в следующее мгновение ворвался в отверстие моего логова.

Они сразу набросились на меня. Один светил фонариком мне в лицо, а другой прыгнул на грудь и прижал мои руки к земле.

— Проснись и пой! — произнес тот, который был с фонариком.

Это были двое бродяг с противоположной стороны дюн. Один уселся на меня верхом, а другой принялся обыскивать лагерь.

— Ну и что тут у вас есть хорошенького?

— Ты посмотри на него, — заметил другой. — Он чуть не обосрался от страха.