— Марина Титеевна, только без скандалов, пожалуйста, ладно? Сейчас скандалов не надо… наверху все потихоньку объясню… Какого хрена, в конце концов, вы приперлись сюда в такую рань?!
— Концерт… ну, концерт, куда меня приглашали, в Доме Толерантности, перенесли на после обеда! — крикнула Марина Титеевна. — Уберешь ты, наконец, эти бумажки (пнула ногой бумажный сугробик), я долго буду сидеть? Мне полы надо, ведро остывает!
Акчура глянул на Исава, но тот сидел как восковой и участвовать в ползании по полу не собирался.
Губы Исава словно прятали улыбку — явление Титеевны его не сконфузило.
— Хорошо… — сказал Акчура, начиная с ненавистью, хотя и довольно аккуратно собирать листки обратно в пакет. — Наверху поговорим…
— А я, между прочим, тоже не дура — давно догадывалась, чем у вас дружба пахнет! — говорила Марина Титеевна, с презрением любуясь, как Акчура ползает перед ней с пакетом.
— Все-то у вас, Марина Титеевна, чем-то пахнет! — огрызался снизу Акчура. — Нос потому что суете везде…
— Сама я, что ли, в подвал этот нос сунула? Ты мой нос сюда сунул… Я же как прислужка тут: полы помой, трусы-носки стирай, корми…
— Корми?! — Акчура даже приподнялся с пола. — А кто вас саму кормит, а?
— Пока был жив твой отец…
— Ноги поднимите! — оборвал ее Акчура, подбирая те самые листы, которые она пару минут назад пинала своими кроссовками (а он еще ей из Англии эти кроссовки вез, дурак).
Мачеха обиженно поднялась и отошла на убранное место. Исав улыбался.
— Чувствовала я, что у вас за дружба… а теперь коркой хлеба попрекают…
— Да идите вы с вашим хлебом! — буркнул Акчура.
Исав, наконец, не стерпел и задрожал от смеха.
— Дружба! — выпрямился в свои метр восемьдесят Акчура. — Да вы посмотрите на него — он же психический… он же смеется!
— Ты сам будто на Кашмирке не учился, — подколола мачеха.
Акчура, не отыскав подходящих слов для обороны, пнул принесенную сумку.
Сумка качнулась и рухнула — и из нее, как из испорченного рога изобилия, полетели, прыгая и стуча по полу, рыбные консервы, несколько яблок; рулон распечатанной туалетной бумаги, который тут же начал разматываться, как свиток…
То, что выпало последним, после всего этого салюта, произвело совершенно неожиданный эффект.
Две книги, обернутые в аккуратный целлофан.
Изданы они были со вкусом и роскошью, на первой значилось «Триумф Заратустры», на второй — «Autumn Tales». Фамилия автора на обеих книгах была одна и та же.
— Что это?! — Акчура быстро поднял книги с пола и сжал их, не зная, что с ними делать дальше… Потом с ненавистью посмотрел на Марину Титеевну и одновременно почти со страхом — на Исава; тот уже не смеялся, хотя уголки его тонких губ все еще закруглялись, словно не могли остыть от смеха. — Это же мои кни… то есть не мои… Марина Тите-евна! — взвизгнул наконец Акчура.
— Ну, принесла, — ухмыльнулась мачеха, откинув с лица крашенную в кукольный цвет прядку. — Показать хотела, похвалиться.
— Чем хвалиться? — надвинулся на нее Акчура. — Я же вам!.. Я что, не говорил?!
— Тихо-тихо! — погрозила пальчиком Марина Титеевна.
Акчура стоял посредине убежища, то бессмысленно листая, то перетасовывая книги. Исав, как ни в чем не бывало, подкатил к себе пяткой одно из яблок, поднял, пожонглировал, зачавкал.
— Вы ему раньше уже мои… то есть, такие книги приносили? — наконец, начал прозревать Акчура.
— Приносила.
— И что… он говорил?
— Нра-авились, говорил. И издано хорошо, говорил, с качеством.
— М-гу, — кивнул Исав, упаковав в рот все оставшееся яблоко.
— …Так вот за что он мстил, а я-то думал… — пробормотал Акчура, потом снова надвинулся на мачеху, но уже с вернувшимся самообладанием. — Я повторяю… Почему вы таскали ему эти книги? Чем вы хотели хвалиться? Тем, что я издаю его книги под своим…
— Секу-ундочку! Это ж какие такие его книги? Вот эти, что ли? — Марина Титеевна снова боднула кроссовкой недособранные листки. Потом вырвала из Акчуриных рук одну из книг и торжественно ею потрясла. — Вот они, книги! Вот это книги, а не эти… бумажульки, каракульки, в руку взять тошно, тьфу… Кто все это по стопочкам рассортировывает, а странички проставляет, корректору денежки платит, а девкам-наборщицам из этого Дома Толерантности; а редактор, Бог ей здоровья, еще по-христиански берет за страницу; а издательскую жену по ресторанам выгуливать? а контракты, контракты все эти заключать!
— …И гонорары за все это получать, — ядовито улыбнулся Акчура и посмотрел на Исава, изучая, какое действие произведет на него эта откровенность.
Читать дальше