Дима Федоров - Отдыхай с Гусом Хиддинком - четыре анекдотичные футболяшки

Саврасов немедленно разлил коньяк из блестящей фляжки в маленькие изящные металлические рюмочки.

– Радуюсь ничьей, как победе! – зажмурилась Карина.

– А мы тогда так и не смогли спасти матч. – На Николая Андреевича снова напали какие-то смутные образы из прошлого, но, к счастью, ликующая Карина не обратила на них ни малейшего внимания.

– Давайте выпьем за знакомство, – снисходительно успокаивал молодость Алексей Кондратьевич.

– Текке – красавчик! – Карина превозносила автора гола, просто-таки смаковала его фамилию с шикарным французским коньяком.

И Николая Андреевича прожгла жуткая ревность. Молодой гладиатор вызывает у нее восхищение, а у него, великого русского композитора, жалкий зябнущий вид. И нос, наверное, покраснел на холоде.

– Сейчас пройдем «Сатурн» в Кубке, порвем на выезде «Ростов» и как раз к третьему туру вашу картину раскрасим, – строила планы Карина.

– Что раскрасите? – вернулся к реальности Николай Андреевич.

– «Спартачи не прилетели», – пояснил Саврасов. – Они провалили селекцию – никого зимой не купили. Вот все над ними и смеются. В третьем туре как раз играют в Питере. Картина их сразу поставит на место. Как обухом по голове! Это все те, кого они в Европе обещали подписать.

– А Плетикоса? Они же хорвата купили. – Римский-Корсаков невольно вспомнил о заказе, поступившем Иванову.

– Эге, а с каких это пор вы футболом стали увлекаться? – поразился Саврасов.

– Сейчас все… Футбол – такое дело… Каждый смотрит.

Николай Андреевич решил не закладывать Иванова, хотя предатель искусства того заслуживал. Саврасов, кажется, занялся тем же промыслом. Просто он воюет на другой стороне. Вернее, рисует на другой стороне.

– А не жалко вам так свою картину, – Николай Андреевич долго подыскивал слово, – трансформировать?

– Да нет, – сразу потускнел Саврасов, – это же, получается, лучше любой выставки. На вернисаж от силы тысяч десять придет в общей сложности. А здесь один стадион «Петровский» больше двадцатки вмещает. Да плюс еще телевидение. Первый канал «Зенит» со «Спартаком» показывает. Миллионная аудитория. А на выставке одна аренда помещения сколько стоит… На такие деньги разведут!

– Все вы про деньги. – Римский-Корсаков не–ожиданно почувствовал жгучую зависть к финансовым успехам собратьев по искусству.

– А кто это «вы»? – насторожился Саврасов. – Что, кто-то еще из наших знакомых занялся перформансом?

– Да слухи тут разные ходят, – увернулся Рим–ский-Корсаков.

– Слухи… Ну-ка, ну-ка, интересно. Что за слухи?

– Да я не в курсе, – неубедительно врал Николай Андреевич. – Спросите там у своих. Они должны знать. Я же все-таки не художник.

– Ой, а кто вы? – Карина своей любознательностью спасла ситуацию.

– Я композитор, – приосанился Римский-Корсаков. – Приглашаю вас в следующее воскресенье на свою оперу. В Большой. И вообще, люблю студенчество, – уж совсем некстати стал заискивать Николай Андреевич. – Преподаю…

– Здорово! Я как раз буду в Москве в воскресенье, – обрадовалась Карина и выпятила нижнюю губу. – Только я, наверное, не смогу вечером. «Зенит» в Ростове играет то ли в четыре, то ли в пять. Когда ваш спектакль начинается?

– Утром, в двенадцать. Вы замечательно успеете, Кариночка, на свой футбол. Мы еще в Камергерском перед просмотром игры отобедаем.

– Договорились. – Карина по-мужски протянула руку и крепенько пожала вялую композиторскую ладонь.

Саврасов долил коньяку и похвалил свою работу:

– Ничего креатив получился.

– Только Кежмана поднять надо бы, – проявил педантизм Николай Андреевич.

– А мне так даже больше нравится, – заступилась Карина. – Чувствуется полный пофигизм «Спартака». Бардак… Упало, а они и поднять не хотят. Или ничего не замечают. Так обиднее получается.

– Пожалуй. – Саврасов был польщен.

А Римский-Корсаков опять приревновал:

– Все-таки в исходном варианте картина гармоничнее.

– Об исходном варианте забыто, мой друг. Это окончательный вариант. Живем настоящим. Да, Кариночка?

– Живем от тура до тура. Или, если повезет, с кубковыми играми посреди недели, – затосковала Карина. – Интересно, а в Раменском Адвокат выпустит Владика? Хочу Владика!

Николай Андреевич уже устал от обилия мужчин, которые чем-то могли нравиться его непостижимому ангелу. Устал и озлобился:

– А что мы стоим на холоде? Матч закончился, коньяк тоже, гладиаторов своих вы, Алексей Кондратьевич, развесили вместо милых русскому сердцу птичьих гнезд. Что еще нужно?