Алиса Поникаровская - Рассказы

И когда он понял это, он упал. Упал в большое, белое, квадратное. Потому что не мог больше идти. Потому что идти было некуда.

Все было обречено с самого начала. Шел первый снег, но вызванная и построенная иллюзия лета была настолько сильна, что холод и грязь воспринимались как нечто постороннее и мгновенно проходящее.

- С летом надо проститься, - говорили теплые шапки, обтянутые драпом спины и черные перчатки на руках дрожащих прохожих.

- Вот еще! - вздергивала голову я, не замечая бьющих в лицо холодных капель и жесткого колючего ветра. Люди пожимали плечами и отходили, покрутив пальцем у виска, а я шла дальше. Куда? К реке. Потому что очень любила песок и речные ракушки, качающиеся на мутных зеленых волнах...

Они ехали в метро, тесно прижавшись друг к другу, а весь остальной мир крутился вокруг них, словно снежная буря, запертая в стеклянной игрушке.

Я пошла за ними, как привязанная, переселившись в худенькое стройное тело, серые глаза и тонкие руки.

...На все четыре стороны, и сигареты на лавочке, улыбки на косые взгляды прохожих, гитара подмышкой, путаница бессонных ночей и ответы на вопросы, ответы без вопросов, ответы...

Калейдоскопический миг отсутствия в этой стеклянной снежной буре. Мятая постель, и две головы, склоненные над листочком, исчерканным химическим карандашом.

- Я - это ты.

- Ты - это я.

- Один плюс один равно одному. Да? Ты о чем?

- Я о том же...

Восходит солнце... Лето...

Шел король по лесу, по лесу, по лесу,

Нашел себе принцессу, принцессу, принцессу...

Эта дрожь встречающихся взглядов, обморочная дурнота волнами, откуда-то снизу... и...

- Хочешь, я научу тебя летать?

- С тобой? Я умею.

- Тогда полетели!

И все стремительно, весело, бешено...

Вдруг река. Песок и речные ракушки, качающиеся на мутных зеленых волнах. И мир застыл. Снежинки не движутся. Время, до этого буйно летевшее, остановилось.

Она нагнулась и подняла с песка замерзшую бабочку. Красивую, как лето.

- Знаешь, - сказала она, закрывая глазами серое небо. - Лето кончилось.

Я заплакала, я умоляла и просила, я кричала что-то... А она... Она держала на ладони мертвую бабочку, она не слышала меня...

Я выскользнула из нее, я бежала за ним по холодному песку, съедающему следы, но он не видел меня, он уходил все дальше, бороздя песок сломанными и теперь бесполезными крыльями, и тогда я поняла, что все было обречено с самого начала. Слишком сильна была иллюзия, а теперь она умерла.

- С летом надо проститься! - крикнула я и ощутила в себе бесконечную, ноющую пустоту. Когда умирает иллюзия - человеку становится скучно. И он начинает делать глупости.

Вы понимаете, Вы, безусловно, все понимаете... Расчетливо и трезво приводя в движение ржавые механизмы, смазывая их маслом для удлинения срока пригодности... Боеготовности...

Красный мишутка - детская игрушка, захлебываясь, тонет в оранжерейной вазе... Плавает... Без крика и стона, глядя в полуосыпавшийся потолок нарисованными, ничего не видящими глазами...

Ваше присутствие во всем: в белом дыму наших сигарет, в погоде за окном, в зрачках черной собаки, спокойно наблюдающей за собиранием "бычков" в ее подъезде, в остром, пронизывающем ветре, в головах и волосах всех идущих и стоящих. От этого не убежать... Можно кричать и плакать, можно биться головой о стену и резать вены, можно смеяться в лицо и танцевать на обломках, но даже в самые лучшие дни от этого не убежать...

Поиски самой себя всегда заканчиваются крахом - я вижу Вас. Я знаю, что я - одно их звеньев этой бесконечной цепи, я знаю, что меня нет. В такие моменты хочется выть, умерив неуемное сознание, заткнуть рот, закрыть глаза, не видеть ничего, кроме красных кругов под веками, и скулить тихонечко, про себя.