Николас Спаркс - Чудо любви

В самолете его размышления прервал Элвин, остановившийся рядом с его креслом.

– Спасибо, что побеспокоился о том, чтобы наши места были рядом, – полным сарказма тоном произнес он, кладя свою сумку на полку для багажа наверху.

– Что? – переспросил Джереми.

– Я думал, ты побеспокоишься о наших местах, когда будешь проходить регистрацию. Хорошо, что я не упустил это из виду, когда получал посадочный талон. Между прочим, я должен был сидеть в последнем ряду.

– Извини, – сказал Джереми. – Совсем забыл.

– Да уж, понятно, – сказал Элвин, плюхаясь на сиденье рядом с Джереми. – Ну, ты ни о чем не хочешь со мной поговорить?

Джереми заколебался:

– Нет, думаю, не стоит.

– Напрасно. Я слышал, это очень помогает.

– Ну, не знаю, может быть, как-нибудь потом, – пробормотал Джереми.

– Как будет угодно, – хмыкнул Элвин. – Не хочешь – не говори. А я в таком случае пока вздремну.

Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Джереми стал смотреть в иллюминатор, погрузившись в размышления о Лекси, а Элвин спокойно проспал большую часть полета.

Взяв такси из аэропорта Ла-Гуардиа, Джереми вновь оказался в центре бурлящей жизни большого города: бизнесмены, как всегда, мчались куда-то по своим делам, матери вели маленьких детей за руку, одновременно стараясь не растерять многочисленные пакеты с покупками, повсюду чувствовался запах автомобильных выхлопов, раздавались гудки машин и рев полицейских сирен. Для него все это было нормально и привычно, однако, глядя в окно автомобиля и мысленно приветствуя свой родной город, он вдруг невольно вспомнил «Гринлиф» и царящую там тишину.

Его почтовый ящик был забит рекламой и счетами, и Джереми, забрав все это, поднялся наверх по лестнице. В квартире все было точно так, как когда он уезжал. В гостиной повсюду валялись журналы, в кабинете был рабочий беспорядок, а в холодильнике стояли три бутылки «Хайнекена». Поставив чемодан на пол, Джереми открыл бутылку пива и положил ноутбук и маленькую сумку на письменный стол.

В этой сумке у него лежали все материалы, собранные за последние несколько дней: записная книжка и копии статей, цифровой фотоаппарат с фотографиями кладбища, карта и дневник Оуэна Геркина. Когда он принялся разбирать все это, из сумки на стол выпал набор открыток, который он купил в день приезда. На верхней из них был снят город со стороны реки. Сняв обложку, он принялся просматривать остальные. Среди них были карточки с изображением городской ратуши, парусных яхт, теснящихся у пристани в непогоду, и фотография голубой цапли, стоящей на мелководье реки Бун-Крик. Дойдя до середины стопки, Джереми остановился, увидев открытку с изображением библиотеки.

На него опять нахлынули воспоминания, и он понял: ему будет очень нелегко забыть Лекси.

Однако в любом случае все это было уже в прошлом, напомнил он себе и принялся снова перебирать карточки. Дальше ему попалась зернистая фотография, на которой был запечатлен ресторан «Гербс», потом – карточка с видом на город с Райкерс-Хилла.

Дойдя до конца стопки, Джереми задержался на последней открытке, которая представляла собой репродукцию старой черно-белой фотографии, сделанной, очевидно, в 50-е годы. Это был снимок центральной части города: на переднем плане был виден театр, перед кассой которого толпились нарядно одетые люди, а на заднем – украшенная рождественская елка. По тротуарам, мимо витрин, увешанных гирляндами и фонариками, прогуливались, держась за руки, многочисленные парочки. Глядя на эту фотографию, Джереми ясно представил себе, как отмечались в Бун-Крике праздники пятьдесят лет назад и какое оживление царило на тех самых улицах, где сейчас уныло стояли заколоченные магазинчики.

При мысли об этом Джереми тотчас вспомнил про мэра Геркина. Эта открытка не только показывала, каким был Бун-Крик полвека назад, но и то, каким его надеялся еще увидеть мэр Геркин. Джереми долго держал в руках карточку, думая о Лекси и размышляя над тем, как ему поступить.

Встреча с продюсерами была назначена на вторник, и перед этим чрезвычайно важным для него событием он встретился с Нейтом в его любимом ресторане «Смит и Волленски». Нейт, довольный тем, что Джереми наконец вернулся под его бдительное око, был, как всегда, бодр и деятелен. Как только они сели за столик, он с энтузиазмом заговорил о работе Элвина, которую уже успел просмотреть. По его словам, видео получилось великолепно («Ну просто настоящий Амитивилль!»), и, несомненно, оно должно было произвести впечатление на продюсеров. Джереми сидел молча, слушая болтовню Нейта, однако когда он увидел выходившую из ресторана темноволосую женщину с такой же прической, как у Лекси, у него вдруг перехватило дыхание и он, извинившись, вышел на несколько минут, чтобы прийти в себя.