Эд Макбейн - Порочный круг

– Думай что хочешь! – сказал я ей, хлопнул дверью, вышел на улицу и пошел к “шевроле”, стоящему у обочины.

Я рванул дверцу, чуть было не оторвав ручку, и плюхнулся на сиденье. С такой, как Бетти, разве поладишь, черт возьми! Она не понимает, что через несколько лет я буду ездить уже на “кадиллаке”, что у нас будет все самое лучшее! Она не понимает, что меня тошнит от Броуксвилля, что я хочу быть в первых рядах, хочу наслаждаться славой. Или, может, она думает, что это совсем просто? Стоит подойти к какому-нибудь парню и сказать: “Слушай, мне надо выдвинуться. Дай мне какое-нибудь поручение”.

Конечно, она думает, что так оно и есть!

Черт возьми! В этом мире приходится бороться за все. За твоей спиной всегда ждет другой, готовый попасть на твое место, стоит лишь один раз оступиться. Но я не дам ему такой возможности. Мистер Уильяме выбрал меня. Он поручил мне убрать Галлахера, несмотря на то, что дюжина парней уже потирали руки и облизывались в предвкушении. Уж можете мне поверить!

А она еще и наезжает на меня! Не понимает, что я делаю это ради нас двоих и что Мэнни Коул скоро будет большим человеком, почти таким же влиятельным, как мистер Уильяме.

Я включил зажигание, завел тачку и отъехал с обочины. Она поймет. Когда ко мне денежки потекут, она быстренько запоет по-другому. Как только к нам денежки потекут!

Когда я отыскал Терка, тот был под марафетом. Он несколько секунд пялился на меня остекленевшими глазами, а потом в конце концов выговорил:

– Эй, Коул! Как делишки?

Я вспомнил времена, когда Терк был важной птицей в организации. Вспомнил, сколько мне стоило, чтобы приблизиться к нему, и все только для того, чтобы оказаться рядом с мистером Уильямсом. Теперь он уже не такая важная птица.

– Что слышно, Терк? – спросил я.

– Слышал, ты отлично провентилировал Галлахера, – сказал он. – Очень даже неплохо. Я поплевал через плечо.

– Смотри, – сказал я, – а то еще сглазишь!

– Ну что ты, Коул, что ты!

Его глаза снова приобрели сонное выражение. Он уже давно сидит на игле. Мне стало жалко этого неудачника. А ведь когда-то был большим человеком! До того как упала его популярность и до того как он впервые попробовал героин. Теперь он обслуживал попойки, жарил цыплят для больших шишек, когда они того требовали, и все такое прочее. У него на руках следы от внутривенных уколов идут в два ряда, и он уже начал второй ряд на ногах. И на этого парня несколько лет назад я смотрел снизу вверх в восхищении!

А где все? – спросил я.

– А? Что такое, Коул? – Остекленевшие глаза открылись, глубоко запавшие на некогда полном лице.

– Парни где?

– А-а-а. Думаю, у Джула. Точно, играют у Джула.

– Спасибо, Терк.

– Не за что, – вежливо отозвался он, закашлялся и добавил:

– У тебя есть пятерка, Коул? Могу налить пару стаканчиков за пятерку. Я не пробовал дури с ледникового периода.

Я вытащил свой бумажник и открыл его, не давая Терку заметить, что все содержимое моего кошелька составляла пятерка и две бумажки по доллару. Вытянув пятерку, я выложил ее прямо перед ним.

– Вот! Задури себе башку.

– Большое спасибо, Коул. Миллион благодарностей. Еще раз спасибо.

Я оставил его разглядывать пятерку, залез в “шевроле” и направился в берлогу к Джулу. Джул теперь вращался среди шишек, а ведь начинал точно так же, как и я. Мистер Уильяме его тоже жалует. Но с тех пор, как на сцене появился я, Джулу больше не поручают больших дел. Я полагаю, Джулу осталось года два, не больше, а потом – прости прощай! Все время нужно держать ухо востро, а Джул расслабился и дал мне втереться. Поэтому-то карьера Джула уже на закате.

Я припарковал автомобиль между Второй и Третьей улицами и пошел к Джулу пешком. Он все еще живет на широкую ногу, хотя это и несправедливо. Он из ниоткуда, этот Джул. Удивляюсь, как это ему удалось подобраться так близко к верхушке. Я постучал в дверь и увидел один глаз Кэппи, появившийся в щели шириной в десятицентовик.

– А, Коул! – сказал он.

Дверь широко распахнулась, и я вошел в комнату.

– Привет, Кэппи. Как жизнь?

– Комси комса [2], – сказал он и скорчил гримасу.

– Где идет игра? – осведомился я.

– В спальне. Ты играешь?

– Ну, не знаю, – небрежно сказал я. – Ставки большие? Кэппи пожал узкими плечами.

– Я не играю, – сказал он.

Он плюхнулся на стул у двери, а я направился в спальню. Когда я вошел, ребята, сидящие за столом и стоящие рядом, все подняли головы.

– Привет, Коул! Смотрите, парни! Кто к нам пожаловал!