Даниэла Стил - Награда

Они с Робертом часто обсуждали, когда следует рассказать Доминике о наследстве, но по совету психолога и поверенного решили не торопиться. Девочке пока еще нет шестнадцати, и ей ни к чему знать, наследницей какого огромного состояния она стала. Со временем ей все станет известно. Но вот что странно: даже не зная деталей, Доминика всегда осознавала свое положение. Каким-то образом Роберт сумел внушить ей, что она особенная, необыкновенная, непохожая на других. Гаэль считала, что так неправильно, и очень надеялась, что в Париже дочь будет наслаждаться простыми радостями в компании обычных подростков, своих сверстников. Ее состояние и все, что к нему прилагалось, могло стать когда-нибудь огромным бременем и изолировать ее от остального мира, поэтому Гаэль казалось, что у Доминики появилась прекрасная возможность побыть просто ребенком в этом удивительном городе.

Гаэль очень нравились курсы в Лувре. Ей часто вспоминалось, как они с Робертом бродили по галереям в поисках когда-то спасенных ею картин. Это тоже было частью той жизни. Однажды кто-то из сокурсников упомянул музей, о котором Гаэль раньше не слышала, — Ниссима де Камондо [4] Сын Монса де Камондо, владельца огромной коллекции предметов XV в., военный летчик, погибший в 1917 г., именем которого по завещанию отца был назван музей (1936). . Ей стало интересно, и в свободный день, когда Доминика после уроков играла в американский футбол, она его посетила.

Музей оказался очень небольшим и находился близ парка Монсо в Восьмом округе. Здание, в котором он располагался, когда-то принадлежало очень богатым турецким евреям, филантропам и банкирам. Дом, и сам представлявший огромную ценность, был полон роскошного антиквариата. Здание отреставрировали, а родственники первых владельцев, группа неравнодушных парижан и друзья семьи в 1935 году заменили мебель и решили открыть здесь музей и этим увековечить память о Ниссиме де Камондо, погибшем во время Первой мировой войны. Остальные члены семьи позже были депортированы немцами и погибли в концлагерях.

Слушая экскурсовода, Гаэль вспомнила о Ребекке, остальных Фельдманах, особняке, в котором они жили и который у них отобрали. Сейчас о них уже наверняка никто не помнит в их провинциальном городке. Гаэль жалела, что не может, так же как потомки Камондо, восстановить ее дом. И дело вовсе не в деньгах — просто очень многие, подобно Камондо, исчезли с лица земли.

Гаэль с тихой грустью обходила комнату за комнатой, восхищаясь предметами искусства и антиквариатом. Хозяева погибли в Освенциме, как Ребекка и ее семья, но даже через столько лет о них помнят благодаря следам, которые они оставили в истории Франции.

В глубокой задумчивости Гаэль вышла из музея и отправилась домой, на авеню Фош.

Вечером ей впервые удалось поговорить с Доминикой, и она рассказала о Ребекке. Дочь слушала молча: мать никогда раньше не беседовала с ней серьезно, — а потом не выдержала:

— Не понимаю! Почему их никто не остановил? И почему эти Фельдманы подчинились немцам и не отказались покидать свой дом?

Очень трудно объяснить девочке-подростку, которая не знала, что такое оккупация, которую никто никогда не преследовал, каким образом целую нацию можно загнать в лагеря и просто уничтожить, причем при попустительстве соотечественников.

— У них не было выбора, как и у многих других. Таких, кто пытался сопротивляться, убивали на месте. Наверное, им следовало бежать раньше, но было некуда. И потом, никто не знал, что это коснется именно его.

— Даже маленьких детей отправляли в лагеря?

Гаэль кивнула, думая о Лотте и детях, которых прятала в сарае и в велосипедной корзине перевозила в безопасное место, но об этом пока не стала говорить дочери.

Доминика занялась домашними заданиями, потом поболтала с друзьями по телефону — все вроде как обычно, но Гаэль казалось, что смотрит она на нее немного иначе. Может, все-таки что-то изменится? Доминика уже, казалось, ожила, с тех пор как они приехали в Париж, меньше злилась и язвила.

Как только они немного освоились, появились новые друзья. Гаэль познакомилась кое с кем из родителей одноклассников Доминики, с коллегами — слушателями в Лувре. Посещать шумные мероприятия, конечно, она еще не была готова и не знала, решится ли когда-нибудь, но иногда проводила приятные вечера у новых друзей или приглашала кого-то к себе. Многие находили весьма интригующим то обстоятельство, что после шестнадцати лет жизни в Нью-Йорке Гаэль вернулась домой. Одна из женщин вспомнила, что когда-то Гаэль была известной моделью, и с восхищением добавила, что и сейчас она очень красива и выглядит гораздо моложе своих лет.