Мария Арбатова - Дегустация Индии

В полуобмороке, потому что, несмотря на вентилятор, воздуха в номере не хватало, проклиная день, когда заочно влюбилась в Индию, я поплелась на завтрак.

Несколько суетливых индийцев в поварской форме возвышались над «шведским» столом: поднос с гомогенной едой непонятной этиологии; наваленные горой бананы; что-то похожее на омлет, но очень измятое; миска с вареньем из загадочной ягоды; двойные куски белого хлеба, выдаваемые в салфетке каждому строго в руки, и что-то типа кофе.

Пожившие алюминиевые лотки, миски и ковшики выглядели примерно как в пионерских лагерях и больницах нашего детства, глаз автоматически искал на них написанный масляной краской номер.

Гостиница называлась «Для молодых христианских женщин». Но кроме пары англичан и горячих индийских парней, в ней обитали только русские литераторы, активно проводящие с утра желудочно-кишечную профилактику виски.

У меня тоже была с собой целебная фляжка, но... основная проблема моей нетусовочности в писательском мире всегда упиралась в мою неалкогольность. Короче, из четырех «молодых женщин ближе к пятидесяти» я оказалась самой нехристианской и самой непьющей.

Двор перед гостиницей утопал в тропической флоре, а в соседнем здании на небольшом подиуме старшие школьницы учились быть моделями под окрики толстой неповоротливой училки в сари.

У забора, отделяющего гостиницу от мира, стоял охранник, а за ним – пожилой человек в чалме. Он начал, зазывно улыбаясь, приглашать меня покататься на сооружении, похожем на трехколесный велосипед для взрослых с карикатурной кабинкой сзади. В меру понимания его английского, я объясняла ему, что за мной сейчас придет большая настоящая машина; а он, в меру понимания моего английского, утверждал, что большая настоящая машина – это полная ерунда по сравнению с его драндулетом.

Приехала «большая настоящая машина», русские литераторы забрались в нее, объяснили мне, что человек в чалме называется велорикша, что приличные люди здесь не ходят пешком, а катаются на таких штуках. Мы выехали в город, и сразу стало ясно, что Индия – это не другая страна, а другая планета по параметрам интенсивности жизни, движения и полному отсутствию его правил.

После индийских городов беспредел на московских дорогах кажется институтом благородных девиц. Людей здесь не много, а сверхмного. Гендерное соотношение на улице в будний день: одна женщина на десять мужчин. Сто процентов взрослых женщин ходят в национальной одежде, европейские радости позволяют себе только девушки до брака.

Но уж они наряжены, зататуированы, накрашены и увешаны на всю последующую жизнь вперед. Дороги населяют автобусы, автомобили, повозки, мотоциклы, мото– и велорикши, коровы, верблюды, быки, собаки, велосипеды... раньше были еще и обезьяны. Потом они всех достали, и их бережно выселили за пределы Дели.

Весь этот набор передвигается, извергает дым, крик, грохот, шип, гудки и музыку. Отойдя от культурного шока, начинаешь видеть отдельные лица и дома. Поскольку мы ехали по Нью-Дели, то это были не дома, а дворцы. А Дели и Нью-Дели – это совсем разные города.

Нью-Дели – современный мегаполис, застроенный банками, отелями, офисами корпораций, торговыми центрами. Это быстрорастущий город, населения в нем побольше, чем в Москве, и пересчитать его еще труднее, чем в Москве, но половину точно так же составляют необтесавшиеся вчерашние жители глубинки.

Рикша – это велосипед или мопед, на который, как домик на улитку, надета сложносочиненная кабинка. Кабинка рассчитана на двоих, но в нее набивается неисчислимое количество индийцев, тюков, а иногда и домашних животных...

Солидность, прочность и эстетичность устройства зависят от финансового положения и эстетических вкусов водителя. Как правило, эта штука передается по наследству, и водителем может быть подросток. Индийцы начисто лишены чувства опасности на дорогах, и рикши ездят настолько же безумно, насколько безумно ездят их более прочные коллеги: автобусы, автомобили, трактора, грузовики...

Если у рикши возникает языковой барьер с пассажиром, он, притормаживая, хватает первого попавшегося пешехода, и если тот говорит по-английски, то заставляет его переводить до полной ясности. Пешеход при этом и не думает обижаться... А толпящиеся сзади участники дорожного движения терпеливо ждут.

Спят велорикши, как днем, так и ночью, не вставая со своих тарантасов, а откинувшись назад и забросив ноги на руль. В Калькутте сохранились традиционные рикши, которые сами впрягаются в тележку, бойко семеня, везут человека, при этом жуют бетель и громко обсуждают с коллегами последние сплетни.