Кирилл Чистяков - Фаза Урана

– Мои поздравления. Слушай Игорь…

– Чего?

– Будь другом, погуляй минут двадцать, а?

– Ну, ты нахал. Учти, я теперь знаю двадцать признаков, как отличить нахала.

– Игорь, очень прошу.

– Ладно, все равно я на обед собирался. Если кто зайдет, скажешь: меня ждешь, мол, у меня ключ от ящиков письменного стола и без этого ты не можешь забрать вещи.

– Спасибо.

Игорь сложил журнал подзорной трубой и зажал его подмышкой. Выходя из кабинета, он чуть не споткнулся о коробку из-под сканера. С моим уходом, порядка в кабинете не прибавилось.

Я зашел в Интернет. Для начала отправил письмо Ф. Потом стал искать телефон немца. Зная его имя и адрес, это не составило труда. Код Германии «49». Сорок девять клавиш пианино.

Еще утром я решил, что буду звонить из офиса. Мой разговор с Дрезденом наверняка затеряется в длинной, как свиток торы, распечатке телефонных звонков на Багамские острова и в Гонконг. А даже если и не затеряется – мне-то уж, отлученному, все равно.

Я набрал номер. Три гудка. В трубке раздалось что-то похожее на кашель. Мне повезло. Немец был дома:

– Hallo.

– Гутен Таг.

– Guten Tag.

– Шпрещен зи руссиш?

– Ja… Гово… Говору.

– Я Вам звоню из города, где вы были в плену. Вы меня слышите?

– Ja… Я… я… Слишатъ…

– Вы помните Марию Комиссарову, в девичестве Герлитц?

– Кх-кх-хх-кхх…

– Вы знаете, что у вас есть дочь?

– …

– Ну зачем. Зачем Вы плачете?

Вернулся Игорь. От него пахло соусом из мексиканской закусочной. Во рту торчала зубочистка:

– Все? Сделал свое грязное дело?

– Да. Пора и честь знать, – нужно было уходить, пока не начались расспросы.

– Может, чаю?

– Нет, спасибо, я вполне доволен своими ногами, и их бледный вид меня не волнует. Жене и дочке – привет.

– Подожди.

– Что?

– Я тут подумал, пока обедал, – Игорь выплюнул зубочистку в корзину для бумаги, – вот бы было хорошо, если бы в офис нужно было по должностной инструкции приходить пьяным Я даже не прошу, чтобы трезвость была запрещена. Пусть бы она хотя бы считалась нарушением деловой этики. Как ты думаешь, здорово бы было?

Я улыбнулся. Такого от него я раньше не слышал. Игорь мне всегда нравился. Похоже, семейная жизнь и работа* его и вправду достали…

С собой из офиса я вынес чашку с логотипом журнала «Бизнес», каталог рекламной выставки, несколько фотографий и диплом, подтверждающий прохождение мной тренинга в городе Киеве. Больше у меня ничего не было.

Апрель 200… г.

Психоаналитик: Ты помнишь, как в первый раз подумал о смерти?

(пауза, секунд пять)

Растрепин: Да, помню.

П: Сколько тебе было тогда?

Р: Не помню, не думаю, что больше семи.

П: Что ты помнишь?

Р: Мы с отцом ехали на велосипеде на дачу собирать черешню. На мне были желтые спортивные трусы и футболка с зелеными грузовиками. Я ехал на багажнике велосипеда «Аист». Висели пластмассовые ведра. Они ударялись о руль и стучали. Было лето, кругом все было зеленое и очень большое. Сзади поднималась пыль. И когда мы проезжали мимо лепрозория…

П: Ты в семь лет знал, что такое лепрозорий?

Р: Понятия не имел. Я даже тогда не знал, что это лепрозорий. Думал, просто больница какая-то. Не в этом дело… Тут дело не в лепрозории. А… Не знаю. Просто так. Едешь на велосипеде, обнимаешь отца, чтоб не упасть, лето, деревья…

П: Ты сказал отцу о том, о чем подумал?

Р: Да.

П: А он?

Р: Он сказал, что я дурак.

П: А что потом? Что было потом?

Р: Потом мы приехали на дачу и стали собирать черешню.

П: Тебе не нравятся люди, которые с тобой работают в офисе?

Р: Я такого не говорил.

П: Руководство всего лишь считает, что в тебе нет «чувства локтя». Поэтому переформулируем вопрос: ты считаешь, что люди, которые работают с тобой в офисе, доставляют тебе дискомфорт?

Р: Чем они могут доставить мне дискомфорт?

П: Скажем так: своим существованием.

Р: Они замечательные люди.

П: Замечательные? Ты, правда, так считаешь?

Р: Конечно. Секретарь Лена – замечательный человек. Она готовит мне кофе, если я вежливо попрошу. Она приходит на работу раньше всех на полчаса, и уходит позже всех на полчаса. А еще, один раз, мы с ее сыном, ему пять лет, играли в машинки.

П: В машинки?

Р: Ну да, в машинки. Это когда у него есть маленькая игрушечная машинка (пауза) на колесиках, модель. И у меня есть машинка, тоже маленькая, тоже на колесиках и тоже модель. (Раздраженно) И мы играли в машинки. Лена не могла уйти, потому что ждала, пока не уйдут учредители. Вот я и поиграл с ее сыном в машинки, чтоб он не скучал.