Майкл Корда - Богатство

– Конечно.

– У тебя слегка потрясенный вид. Неужели малютке мисс Уолден удалось очаровать тебя, Мартин?

– Вовсе нет, – сказал Букер, удивляясь тому, как легко он лжет. – Я просто не думал, что это в ее стиле.

– А я думал. Это многое объясняет, если поразмыслить – как она познакомилась с отцом, например. Кто-то должен съездить и побеседовать с Брук.

– Наверное.

– Думаю, это можешь сделать ты.

– Я?!

– А почему нет?

– Не думаю, что я на это способен, Роберт.

– Какого черта? Почему?

– Это работа не для юриста.

– Да? А может, ты просто не хочешь услышать правду о мисс Уолден? Ты провалился в Иллинойсе, теперь ты не хочешь говорить с той, кто может предоставить нам необходимую информацию. На чьей ты стороне, Мартин?

– На твоей, и ты это прекрасно знаешь.

– Нет, ничего я не знаю. Не пытайся отсношать меня, советник. У меня достаточно связей, чтоб устроить так, чтоб ни одна приличная юридическая фирма в Нью-Йорке не приняла тебя на работу. Ты будешь заниматься только больничными страховками и делами о неуплате за квартиру в Южном Бронксе [41], если я захочу, поэтому никогда не забывай об этом.

Букер отер лоб.

– Я просто пытался предположить, что ты, вероятно, хочешь то, что она скажет, из первых уст. И что с человеком, который не является юристом, она будет говорить более свободно.

Роберт задумался.

– Насчет юристов ты прав. Этого я не сообразил. Но я не могу встретиться с ней, Мартин. Это слишком опасно для того, кто выставляется на пост губернатора. Она может быть под следствием, за ней могут следить копы, у нее могут даже стоять жучки. Ты знаешь, на что способны эти ослы из Манхэттенского департамента полиции, Господи помилуй! Я не могу рисковать.

Букер вздохнул. Пожалуй, стоит это сделать самому. В конце концов, он уже знает об Алексе самое худшее. Кроме того, она вызывала у него сильнейший интерес, даже после поездки в Иллинойс. Ее личность представлялась ему головоломкой, из которой он нашел отдельные фрагменты, однако их было недостаточно, чтобы сложилась целая картина. Он разгадал, что случилось с ее отцом, но не то, что произошло с ней после, или что привело ее к Артуру Баннермэну.

– Я пойду, – сказал он.

– Конечно, пойдешь. И поскорее. Позвони ей прямо сейчас.– Роберт закурил сигарету и взглянул на Букера сквозь дым. – Есть еще кое-что. Я хочу попросить тебя посмотреть бумаги отца в твоем офисе. А также проверить, нет ли где-нибудь списка его депозитарных сейфов.

– Не думаю, чтоб такой был, насколько мне известно. Он ненавидел банки. Банк был бы последним местом, которому он доверился.

– Я кое-что ищу. Прочесал его квартиру частным гребнем, побывал и в Кайаве, и заглянул в каждый распроклятый ящик. Я даже направил архивариуса разобрать бумаги отца в семейном офисе, но везде, куда бы я ни ткнулся – глухо, черт побери.

– Если я не узнаю, что искать, я не смогу тебе помочь.

Взгляд Роберта стал сердитым.

– Это документ, Мартин. – Он заколебался. – Рапорт дорожной полиции штата Нью-Йорк. Помечен примерно ноябрем 1967 года.

Букер вспомнил дату смерти Джона Баннермэна, но сохранил достаточно самообладания, чтобы удержать эту мысль при себе.

– Полицейский рапорт? – спросил он.

– Верно. Отец когда-нибудь упоминал о нем?

– Нет. Он вообще не касался этого вопроса. Я однажды спросил его о Джоне, и он сразу сменил тему. А что в рапорте?

– Ничего особенного. Он должен быть в запечатанном конверте с пометкой "конфиденциально",я в этом совершенно уверен, может быть, там еще стоит мое имя. Он представляет чисто… хм… чисто исторический интерес. Если тебе попадется нечто подобное, не открывай, просто принеси мне.

– Он может быть у де Витта.

– Нет. Кортланд был бы последним человеком, которому отец его доверил. Это строго между нами.

– Я посмотрю. Это займет какое-то время.

– Мартин, этот документ мне н е о б х о д и м.

– Дорожный рапорт? Почему?

– Просто поищи его, ладно?

– Знаешь, у мисс Уолден могут быть какие-то его бумаги. Вполне возможно… – Букер осекся на середине фразы, потрясенный выражением лица Роберта. Такого лица он никогда не видел, даже загар Роберта внезапно потускнел, и его кожа приобрела желтоватый оттенок. На долю секунды Роберт и с п у г а л с я, был почти в ужасе. Затем взял себя в руки, что, похоже, потребовало от него больших усилий, поднес к губам сигарету, глубоко затянулся. У него вырвался смешок – краткий, отрывистый смешок, без всякого намека на юмор.