Вэй Хой - Крошка из Шанхая

– Он, должно быть, меня ненавидит, я ему отвратительна… – всхлипывала она, разговаривая сама с собой. – Если я перееду сюда и останусь, возможно, его ненависть станет еще сильнее. Он всегда подозревал, что отец погиб из-за меня…

Внезапно в ее глазах появилось жесткое, холодное выражение, словно потоки ледяного зимнего дождя хлестнули по оконному стеклу.

– Это все потому, что та старуха наговаривает на меня, а сын верит ей и общается со мной лишь в случае крайней необходимости. Мы почти не поддерживаем связь. Мое единственное утешение – возможность посылать ему деньги. Я была так занята управлением ресторана. Я мечтала о том, что когда-нибудь все заработанные деньги достанутся сыну, и что он поймет, что мать любит его, как никто в целом мире.

Слезы дождевыми каплями текли по ее щекам.

Я дала ей носовые платки. Было невыносимо видеть, как она рыдает, не в силах скрыть свои чувства. Женский плач подобен биению капель дождя о поверхность серебряного барабана. Его ритм завораживает, затрагивает особую, самую чувствительную струну в душе любого, кто окажется рядом, доводя до слез.

Я встала, подошла к гардеробу настала узкую, длиной до колена, черную юбку, которую ни разу не надевала с тех пор, как купила год назад. Я разложила ее перед Конни, желая хоть как-то остановить поток слез и печальных воспоминаний.

– Даже теперь, когда я вернулась, возможно, он не захочет видеть меня, – сказала она тихо.

– Может быть, умоетесь? В ванной есть горячая вода. Вот эта юбка, похоже, будет вам впору. Пожалуйста, наденьте, – я с тревогой посмотрела на нее. Припудренные щеки были в разводах от слез, а на красной юбке остались отвратительные кофейные пятна.

– Спасибо, ты милая, добрая девочка, – она шумно высморкалась и поправила челку. Движения вновь обрели грациозную женственность. – Если можно, дай мне еще чашку кофе.

– Ох, простите, – я смущенно улыбнулась, – это была последняя. Больше нет ни капли.

Перед уходом она надела мою юбку, которая ей отлично подошла. Конни обняла меня и сказала, что будет с нетерпением ждать встречи с сыном. Сейчас они с мужем ведут переговоры с агентами по продаже недвижимости, подыскивая в центре города здание под ресторан. На листке бумаги она написала свой телефон и номер в гостинице «Мир» на Набережной, где они остановились.

– Мы непременно скоро снова увидимся. У меня есть для тебя подарок, я не захватила его с собой. В следующий раз обязательно отдам. А еще есть подарок для Тиан-Тиана, – она смотрела на меня с благодарностью.

Между нами возникли симпатия и взаимопонимание. Позади у обеих остались вольные или невольные прегрешения, сожаления и боль. Я чувствовала их каждой клеточкой тела, каждым нервом. Но даже если эта женщина по имени Конни, явившаяся ниоткуда, стала причиной гибели собственного мужа, даже если когда-то ее сердце было подвластно силам зла, даже если в ее прошлом до скончания времен будут сокрыты тысячи и тысячи страшных тайн, даже если бы она и теперь была живым воплощением всего, что не может не порождать неприятие, презрение и осуждение в моей душе… даже тогда нас неизбежно на мгновение объединило бы чувство сострадания… Словно моего сердца, охваченного порывом искренней нежности, коснулась благодатная рука Господа, протянутая в тщетной надежде даровать миру спасение.

Знойным удушливым днем Тиан-Тиан вернулся домой. А за час до этого мне позвонил Марк; сказал, что он уже в Шанхае, что хочет встретиться со мной как можно скорее, и предложил вместе сходить на какой-то авангардистский немецкий фильм. Так, почти одновременно, на орбите моей личной вселенной снова появились два самых главных мужчины моей жизни, такие непохожие и при этом неотделимые друг от друга, как светлая и темная стороны луны.

Когда Тиан-Тиан открыл дверь, я на мгновение остолбенела, а потом мы, ни слова не говоря, упали друг другу в объятия. У каждого внутри сработала невидимая антенна, постоянно настроенная на волну другого. Она чутко улавливала незримую любовную пульсацию, излучаемую не телом, а душой.

Потом Тиан-Тиан вдруг вспомнил, что внизу все еще дожидается такси и что шоферу нужно заплатить.

– Я сама, – сказала я и, схватив сумочку, сбежала вниз по лестнице. Отдала таксисту 40 юаней.