Диана Чемберлен - Огонь и дождь

— А я сегодня последний день работаю секретаршей у Криса, — сказала она. — После выставки в галерее Лессера мне удалось продать кое-какие работы, и у меня появилась возможность спокойно заниматься скульптурой.

— Фантастика, Миа! Только, пожалуйста, не превращайся в еще более строгую отшельницу, чем была прежде, — отвечал он. — А что с котенком?

— Все отлично. Я назвала его Блекуэлл.

— Это довольно странное имя для кошки, — рассмеялся он.

— Это лучше, чем вовсе не иметь имени, — возразила Миа. — Где ты сейчас, Джефф? — спросила она, нервно теребя бумаги на своем столе. — То есть я хотела спросить, где ты успел побывать? Ты не можешь сказать?

— Странствую. — Он снова вздохнул. — Пытаюсь сохранить свободу, однако свобода сама по себе больше не радует меня, — и он помолчал несколько долгих мгновений. — Я скучаю по тебе, Миа. Я люблю тебя, я хочу…

Тут он снова замолк, а когда заговорил вновь, в его голосе послышался хрип.

— Я уже должен идти. Я постараюсь связаться с тобой еще раз, вот только сам не уверен в том, как повернутся дела в ближайшее время.

— Джефф, я…

Он повесил трубку. Она слышала, как щелкнул аппарат на его конце линии. После нескольких минут бездумного разглядывания сумрачного неба за окном, Миа попыталась опять вернуться к разборке бумаг. Внутри себя она ощущала холодную пустоту.

Рабочий стол Криса был завален бумагами. Прошла уже неделя со дня выборов мэра Долины Розы. Если бы жизнь всегда шла по заранее намеченному пути, он должен был бы заниматься освобождением офиса для нового хозяина города — Джойса Де Луиса или Джона Барроуза. Вместо этого Крис занимался составлением приказа, согласно которому один из заброшенных военных складов в окрестностях Долины Розы будет переоборудован в общежитие для рабочих, живущих в Буром Каньоне. Он считал это делом первостепенной важности.

В течение всего октября он временами вскакивал по ночам, осененный очередной идеей — как разрешить ту или иную наиболее больную проблему Долины Розы. И идеи эти оказывались весьма стоящими. Он хватался за тетрадь и карандаш, которые с некоторых пор стал класть на ночь под подушку, и записывал свои мысли. Кармен, как всегда, спала чутко и всякий раз просыпались при этом, с улыбкой глядя на него со своего края кровати.

— И что ты собираешься делать со всеми этими идеями, Крис? — спрашивала она. — Вряд ли они заинтересуют кого-нибудь, когда ты опять станешь простым школьным учителем.

В итоге Крис вынужден был признать, что действительно еще не готов передать бразды правления Долиной Розы в другие руки. Однако к тому времени было слишком поздно начинать баллотироваться. Да это оказалось и ни к чему. Он был выбран в мэры подавляющим большинством голосов в качестве вписанного кандидата.

В кабинет ворвалась Донна Каро, новая секретарша Криса.

— Включайте радио! — воскликнула она. — Быстрее! Он прибавил громкости стоявшему у него на столе приемнику, застав середину очередного сообщения: «…и когда мистер Блекуэлл сдался властям, — говорил диктор, — он заявил, что прежде всего хотел бы связаться со своим приемным отцом, которого лечат от эмфиземы легких в больнице тюрьмы штата Нью-Джерси».

Диктор перешел к следующему сообщению, и Крис поднял глаза на Донну.

— Так он сам решил сдаться? — спросил он. Но не успела секретарша ответить, как он уже схватился за телефон.

На рабочем столе в кабинете у Кармен стоял аппарат телефакса. Эта машинка работала почти без перерыва, так что за полтора месяца в студии Ка-Би-Би-Эй Кармен уже привыкла игнорировать ее стрекот. А аппарат стрекотал, когда она укладывала в портфель свой конспект завтрашнего шоу, стрекотал, когда она надевала пальто. Из подающего механизма выполз лист бумаги и соскользнул на вершину довольно пухлой пачки, накопившейся на столе. И тут в глаза Кармен бросились слова в начале верхнего абзаца: «ДЖЕФФ КАБРИО СДАЕТСЯ ВЛАСТЯМ».

Выронив из рук портфель она поднесла листок к свету. Буквы сообщения запрыгали перед нею. Кармен рванулась было к стоявшему у нее на столе телефону, но тот уже зазвонил.

Телевизор у Миа в коттедже был включен. Она ползала на коленях по пластику, покрывавшему пол в гостиной, стараясь отколупать ошметки глины и собрать их в корзину, когда диктор произнес его имя. Подавшись вперед, она прибавила звук, совершенно позабыв, что надо вытереть руки, и черный глянцевый тумблер на телевизоре тоже оказался заляпанным глиной. Она как завороженная сидела на полу и слушала, машинально разглаживая скользкую влажную глину в корзинке, не сводя глаз с Билла Джексона с его прилизанной прической.