На нашем пляже, где с первого дня образовалась веселая и постоянная компания, которая после завтрака сразу же мчалась на берег, вместо того чтобы ходить на процедуры, царило необычное оживление, и нытики нам завидовали.
Тут у нас уже выработался свой режим, свой порядок, свой устав.
Но вот вдруг появился новый «больной», никому не знакомый, и сразу же внес какой-то диссонанс.
Это был склонный к тучности пожилой мужчина с открытым добродушным лицом, черными усиками, с молочно-белым телом, обильно поросшим темными волосами, которые на голове почему-то начисто отсутствовали.
Его волевое лицо и проницательные темные глаза с теплинкой невольно привлекали наше внимание.
Человек молча и запросто подсел к нам на песок, будто он кого-то из нас знал, внимательно слушал наши не всегда удачные остроты, посмеивался в усы, держался вблизи нашей компании, хотя был много старше всех и не всегда, видимо, были ему по душе наши шутки.
Правда, он с первого взгляда показался нам куда скромнее и проще многих.
Он, кажется, был доволен, что мы его беспрекословно приняли в наше общество и неотлучно находился все время рядом с нами, бросался в волны вместе с нами, когда становилось жарко, вместе с нами делал зарядку, прыгал, бегал вдоль берега. Однако уклончиво, неохотно отвечал на вопросы, не сказал, кто он, откуда приехал и где трудится.
Звали человека Михаилом или запросто – дядя Миша «И, представьте себе, он ни на кого не обижался. Наоборот, был доволен. Видимо, он опоздал в санаторий на несколько дней, поэтому ему досталась не очень подходящая пижама. Она была тесновата, а в одном месте немного распорота, а во-вторых – почти совсем без пуговиц, что доставляло ему немало хлопот. Жокейка-шапчонка тоже сидела неуклюже на макушке, и он выглядел в ней несколько смешным. Но зато штаны получил он широкие, длинные, правда, не совсем новые и чуть помятые, которые тоже доставляли ему хлопоты. Ему приходилось их все время подтягивать на животе.
Но все это его ничуть не смущало. Он не обижался, как, впрочем, не обижался и на то, что над ним чаще, чем над другими, подтрунивали. Наоборот, это его даже в какой-то степени радовало, смешило.
И сам он подчас становился участником всех наших затей, шуток, как бы подливая масла в огонь.
Его простое обращение, скромность и доступность вскоре покорили нас всех, и никто уже не мыслил себе компании без этого доброго дяди Миши.
Когда иссякал запас шуток, розыгрышей, начинали донимать дядю Мишу: кто он, откуда приехал, какая у него профессия – где работает, чем занимается? Стали догадываться.
Наиболее прозорливые утверждали, что он работает главбухом в каком-то районном или областном управлении. Другие авторитетно заявляли, что наверняка является учителем, преподавателем физики и математики в школе или техникуме. Третьи доказывали, что он научный работник какого-то научно-исследовательского института.
Он всех выслушивал и щурился, улыбаясь своей доброй, открытой улыбкой. И так как он был равнодушен к этим домыслам, то постепенно все отставали от него. Лежали на песке, нежились под солнышком, радовались тому, что ультрафиолетовые лучи ласково щекочут тела, и никто не обращал внимания на озабоченных сестер и дежурных, которые строго-настрого предупреждали, что более пяти-десяти минут не полагается пляжиться.
Пляжники, естественно, скептически усмехались. Кто же мог следить за часами, когда все так блаженствовали? К тому же кому неизвестно, что счастливые часов не наблюдают?
Стало страшно знойно, и кто-то из старожилов нашей компании решил, что неплохо было бы выпить холодного нарзана и съесть порцию ледяного мороженого. Но так как их можно было купить только лишь в другом конце пляжа, под старыми пальмами, довольно-таки далеко отсюда, то охотников сбегать не нашлось.
И тут все взоры уставились на безотказного дядю Мишу.
Тот, недолго думая, поднялся с места и спокойно отправился с этим ответственным поручением в другой конец пляжа, в киоск.
Все горячо благодарили и хвалили его, когда он вернулся с авоськой бутылок холодного нарзана и мороженым. Дружно пили, ели, восторгались. А когда утолили жажду, кто-то вспомнил, что у всех кончились сигареты.
И снова обратили взоры на дядю Мишу.
– Эх, дяденька Миша, были там, в киоске, и не могли заодно захватить пару пачек «Примы»? Так хочется курить, прямо уши попухли.
Дядя Миша усмехнулся. Почесал в затылке и снова отправился в путь.
Читать дальше