Хорхе Борхес - Книга сновидений (антология)

Анонимная древнеанглийская поэма IX в.

Вчера мы приехали из Тегерана. Пятьсот километров зыбучих песков, вымерших деревень, разрушенных караван-сараев, причудливых очертаний иранского плоскогорья. Чувствовали себя уставшими, но при этом возбужденными. Душ и ароматный чай в «Шах-Аббасе» — и мы отправились на прогулку. Сады, проспекты, купола, минареты. Здесь, в Исфахане, волшебная ночь и прекрасные небеса.

Усталые и счастливые, мы вернулись в отель и долго еще разговаривали, пока нас совершенно не сморил сон.

Мне приснилось, что в центре изумительного купола мечети Лотфоллах спрятан рубин, обладающий магической силой. Тому, кто тихонько встанет прямо под ним и затаит дыхание, откроется тайна сокрытого сокровища. Ни в коем случае нельзя никому рассказывать о волшебном рубине и нельзя попытаться завладеть им, ибо кто это сделает, превратится в дерево, а дерево превратится в облако, облако — в камень, а камень разлетится на тысячу кусков. Рубин этот дарует наслаждение, граничащее с изумлением, но не возможность обогащения.

Утром мы снова отправились на площадь Мейдан-е Шах. Исходили весь дворец Али Капу, от самых дальних закоулков и галерей до музыкальной залы. Меня поразили лестницы с невероятно высокими и узкими ступенями. Кто-то объяснил мне, что это сделано для защиты от нападения вражеской конницы.

Мелания остановилась на террасе, откуда простирался вид на старинную арену для игры в мяч (красивейшую в мире площадь!), а я, не в силах больше терпеть, бросился к мечети Лотфоллах. Встал под самым центром купола и замер, затаив дыхание. Рассеянный солнечный свет играл всеми оттенками охры. И вдруг — Боже мой! — вот оно, бесценное сокровище, так близко, и, кажется, его так легко заполучить, здесь, среди руин одной из древних башен с ее голубятнями и виднеющихся вдали за городом золотистых домиков. Видение промелькнуло за одну-единственную бесконечную секунду головокружительного сияния.

Я вернулся в Али Капу. Потом мы довольно бегло осмотрели Соборную мечеть, потом перешли старинный мост, насчитывающий более тридцати сводчатых арок…

Закончу ли я эти записки или мне суждено рассыпаться каменной пылью?

Рой Бартоломью

Один лесоруб из Чжэна увидел в поле отбившегося от стада оленя и убил его. Чтобы оленя не нашел кто другой, дровосек закопал его в лесу и присыпал ветками и листьями. Спустя некоторое время он забыл, где это случилось, и решил, что ему все привиделось во сне. И как сон, он рассказывал эту историю всем подряд. Один человек, услышав рассказ дровосека, принялся искать пропавшего оленя и преуспел в этом. Он отнес оленя домой и сказал жене:

— Дровосеку приснилось, что он убил оленя и позабыл, где его спрятал, а мне удалось оленя найти. Этот человек истинный сновидец.

— Тебе приснилось, что ты видел дровосека, убившего оленя? Это и вправду был дровосек? Хотя, если олень вот он, твой сон правдив, — отвечала женщина.

— Даже если считать, что я нашел оленя благодаря сновидению, — продолжал муж, — стоит ли гадать, кому из нас приснился сон?

В эту ночь дровосек вернулся домой, не переставая думать об олене, и уснул, и во сне увидел то место, где спрятал оленя, и человека, который оленя нашел.

На рассвете дровосек отправился к его дому и там обнаружил оленя. Они принялись спорить, затем отправились к судье, чтобы тот рассудил их. Судья сказал дровосеку: — Ты в самом деле убил оленя, но решил, что тебе это приснилось. Потом ты увидел сон и решил, что твой сон — правда. Этот человек нашел оленя и теперь спорит с тобою из-за него, а его жена думает, что он видел сон, в котором обнаружил оленя. Но раз уж олень вот здесь, перед нами, самое лучшее поделить его.

Слух об этом деле дошел до правителя Чжэна, и правитель Чжэна сказал:

— А судье не приснилось, что он делил оленя?

"Лецзы"

Сон, привидевшийся Педро Энрикесу Уренье на заре одного из дней 1946 года, как ни странно, состоял не из картин, а из слов. Произносивший их голос был не его, но чем-то похож. Сказанное подразумевало пафос, однако тон оставался безличным и стертым. Все время этого, очень короткого, сна Педро отчетливо помнил, что спит в своей постели и жена бодрствует рядом. Голос во мраке сна говорил:

"Несколько вечеров назад, в кафе на улице Кордовы, вы с Борхесом обсуждали фразу севильского анонима "Приди же, смерть, неслышною стрелою". Оба согласились, что это скорей всего свободная вариация на тему кого-то из латинских авторов, поскольку подобные переносы — вполне в привычках той эпохи, незнакомой с нашим понятием о плагиате, место которому — не в литературе, а в коммерции. Вы не знали — и не могли знать, — что разговор был пророческим. Через несколько часов ты будешь спешить на последний перрон "Площади Конституции", опаздывая на свою лекцию в университет Ла-Платы. Еле-еле успеешь на поезд, сунешь портфель в багажную сетку и устроишься у окна. Кто-то — имени я не знаю, но лицо вижу — наклонится к тебе с вопросом. Но ты не ответишь, уже мертвый. С женой и детьми ты, как обычно, простишься перед уходом. И не запомнишь этого сна, чтобы все совершилось именно так".