Елена Нестерина - Динамо-машина (сборник)

Она уходила. Она уже почти ушла. Но зачем-то оглянулась.

Семён высунулся из-за брезента почти весь. В свете фонаря он внимательно, шевеля губами и водя пальцем по строчкам, читал то, что было написано на его акциях.

А к нему с противоположной стороны подходил наряд милиции.

– Ну, шо це таке? – забыв, что он на улице, сам у себя спросил Семён, продолжая рассматривать москальские письмена.

И трое милиционеров это услышали.

– А ну-ка вылезай, – скомандовали они Семёну.

Тот медленно перевёл на них перепуганный взгляд.

Так что из-за брезента Семёна выволокли. И поставили на снег.

– Давай документы. Откуда приехал? Когда? Где зарегистрировался?

Вопросы сыпались со всех сторон. Семён не знал на них ответов и не успевал думать и соображать. Молча протянул милиционерам только что приобретённые акции.

– Это что у тебя такое? – удивился самый главный. – Документы?

Семён кивнул.

Все трое склонились над документами, подтверждающими права Семёна на владение небесным электричеством. Смеялись милиционеры недолго, но от души.

– Ты давай документы свои показывай!

– А не проходку в клуб. Ишь, тусовщик.

– Много вас тут понаехало.

Быть акционером небесного электричества оказалось не так удобно.

– Не разумею… – выдавил Семён, глядя в глаза милиции.

– Не разумеешь, значит? – удивился самый молодой, гораздо моложе Семёна, москальский ментюк.

– То есть не понимает, – пояснил ему другой.

– Но как же так? – искренне удивился молоденький. – Как же ты не понимаешь? Мы же общие друг другу. Мы эти… Славяне! Братья-славяне! Ладно, чурбаны не понимают, но ты-то!..

– Ха – не понимают! – усмехнулся второй. – Они-то как раз очень хорошо всё понимают. А ты-то что ж, усатик? Вот из-за таких, как ты, нам теперь они братья, а не вы… Гордый какой. Ну, что молчишь? Так говорю или не так?

Семен в ужасе развёл руками. Что, что им сказать? Говорят спокойно, против него вроде ничего не имеют. И – жалеют его, что ли… Пойми вот. Семен пожал плечами и совсем по-русски сказал: «Эх…»

– Притворяется, незалежный, – с сожалением посмотрев на Семёна, подвёл итог встречи третий. Самый главный. – Давай, топай с нами.

Двое других подтолкнули Семёна под бока.

Семён не знал, что, если бы милиционеры так не расстроились тем, что он их не понимает, они вполне отпустили бы его. Им выдали в отделении замечательную и неожиданную премию. И к тому же совершенно не обязательно было никого хватать и приводить – их смена вот-вот должна была закончиться, и шли они в это же самое отделение, чтобы сдать дежурство. А тут такая незалежная насмешка над славянским братством… Русские ребята обиделись.

Юля тоже поняла, что Семёна ведут наказывать. А ведь если бы она его не обманула, он бы затаился в недрах промёрзшей машины – и всё бы было хорошо. Или отдал бы он наряду милиции свои деньги – его и помиловали бы? Почему он не предложил отступного? Видно, деньги, что она забрала, были последними… Хохол – да не догадался бы взятку дать? Значит, денег у него больше не было.

И ей стало Семёна жалко – ведь он был ещё более бесправным, чем она сама. Дурак, он ведь просто из-за своей спеси повёлся на её слова…

Неведомой морзянкой азбуки совести застучали в её голове мысли: а можно ли добиваться счастья себе, обманывая и подставляя другого? Доверчивого обмануть легко, но как тогда пользоваться результатами победы?

Семёнова сотня жгла карман. День завершался. Взнос за телефон без этих денег отменялся.

– Подождите! – крикнула Юля вслед удаляющейся в темноту группе.

Вечеринка была в разгаре. Джульетте звонила мать, та сообщала ей, что всё прекрасно. И действительно была счастлива.

Счастлива… Володя вдруг отчётливо вспомнил, когда был счастлив и он – счастлив абсолютно. Они ездили с Юлей на море, сидели на камнях – и волны разбивались о них, обдавая Юлю и Володю брызгами. Тёплыми и приятными. Они мечтали, строили планы – и эти планы казались осуществимыми. Не Москва, для жизни подошла бы им, конечно, не Москва, она должна была только дать денег, чтобы появилась возможность начать жить. Свободно и весело. Они оба были трудолюбивыми, непрерывная работа не пугала их. Мечта имела варианты, но одно оставалось неизменным – Володя и Юля собирались быть вместе. И это «вместе» очень нравилось Володе – казалось ему единственно правильным, нужным. Да – только с Юлей он был счастлив. И быть счастливым ему нравилось.

«Да что я, очумел, что ли?» – вдруг подумал Володя. Он с тоской оглянулся вокруг – и заскучал. Честное слово, легче было прислуживать Луизе Мардановне, чем делать вид, что ты равен всем здесь. Время жизни, одной-единственной жизни будет потрачено на то, чтобы забраться туда, к ним, вверх. И это ради каких-то мифических потомков. Ведь может так случиться, себе-то пожить в богатстве или не придётся, или просто расхочется. От усталости.