Это просто последствия, последствия нападения, говорит он себе. Со временем организм справится с ними, и я, призрак, поселившийся в нем, снова стану тем, кем был. Но правда выглядит совершенно иначе, и он это знает. Наслаждение, которое доставляла ему жизнь, уничтожено. Подобно листку в потоке, подобно грибу-дождевику на ветру, он поплыл, покатил к своему концу. Он видит это более чем отчетливо, и видение наполняет его (слово не желает никуда уходить) отчаянием. Кровь жизни источается из тела, и место ее занимает отчаяние, подобное газу — без запаха, без вкуса, без способности хоть чем-то его напитать. Ты вдыхаешь этот газ, члены твои расслабляются, и тебя уже ничто не заботит, даже в миг, когда горла твоего касается сталь.
Звонок в дверь: двое молодых полицейских в чистеньких новых мундирах, пришедших, чтобы начать расследование. Люси выходит из своей комнаты, вид у нее измученный, на ней та же одежда, что вчера. От завтрака она отказывается. Бев в своем фургончике отвозит его и Люси на ферму, полицейские едут следом.
Тела собак так и валяются по вольерам. Бульдожиха Кэти не сбежала, в какой-то момент они видят ее крадущейся вдоль конюшен, но к ним она не подходит. Петраса по-прежнему нет и в помине.
Войдя в дом, полицейские снимают фуражки, суют их под мышки. Он не принимает участия в разговоре, предоставляя Люси рассказать полицейским то, что она считает нужным рассказать. Полицейские уважительно слушают, один из них записывает каждое слово, ручка, нервно рыскает по страницам записной книжки. Они принадлежат к ее поколению и все же держатся от нее на расстоянии, как от существа оскверненного, способного и их запятнать своей скверной.
Их было трое, рассказывает Люси, двое мужчин и юноша. Они обманом проникли в дом, забрали (следует перечисление) деньги, одежду, телевизор, проигрыватель для компакт-дисков, ружье с патронами. Когда отец попробовал им воспротивиться, его избили, облили денатуратом и попытались сжечь. Потом перестреляли собак и уехали в его машине. Она описывает мужчин, их костюмы, описывает машину.
Говоря, Люси глядит ему прямо в лицо, словно бы черпая в нем силы или предлагая опровергнуть сказанное. Когда один из полицейских спрашивает: «Как долго длился весь инцидент?», Люси отвечает: «Минут двадцать-тридцать». Неправда, — и он, и она это знают. Гораздо дольше. На сколько? На столько, сколько потребовалось мужчинам, чтобы управиться с хозяйкой дома.
Тем не менее он не вмешивается. «Все ерунда»: он едва прислушивается к рассказу Люси. Слова, с прошлой ночи маячившие на границе памяти, начинают обретать законченную форму. «Двух старушек замкнули в сортире, / Они просидели там дня четыре, / Забыли про них нехорошие люди». Сидел замкнутым в сортире, пока пользовались его дочерью. Песенка из детства вернулась, чтобы глумливо ткнуть в него пальцем. «Господи боже, что теперь будет?» Будет тайна Люси и его бесчестье.
Полицейские осторожно обходят дом, осматриваются. Ни крови, ни перевернутой мебели. На кухне прибрано (Люси? Когда?). За дверью уборной — две обгорелые спички, которых они даже не замечают.
С двуспальной кровати в комнате Люси снято все белье. «Место преступления», — думает он; и, словно прочитав эту мысль, полицейские выходят, стараясь не встречаться с ним взглядами.
Тихий дом зимним утром, ни больше ни меньше.
— К вам заглянет, чтобы снять отпечатки пальцев, детектив, — говорят они на прощанье. — Постарайтесь ничего не трогать. Если вспомните, что еще у вас взяли, позвоните нам в участок.
Едва они отъезжают, появляется монтер-телефонист, а следом за ним старик Эттингер. По поводу отсутствия Петраса он туманно замечает: «Ни одному из них нельзя верить». Говорит, что пришлет малого, чтобы тот привел комби в порядок.
В прошлом он видел, как при слове «малый» Люси вспыхивала от гнева. Сегодня — никакой реакции.
Он провожает Эттингера до двери.
— Бедная Люси, — говорит Эттингер. — Ей, надо думать, здорово досталось. Хотя могло быть и хуже.
— Да? Это как же?
— Так они ведь могли забрать ее с собой.
Это замечание заставляет его остановиться. Эттингер не дурак.
Наконец он остается наедине с Люси.
— Я похороню собак, если ты покажешь мне где, — говорит он. — Что ты скажешь их владельцам?
— Правду.
— Твоей страховки хватит, чтобы покрыть убытки?
— Не знаю. Не уверена, что страховка предусматривает массовую бойню. Это мне еще предстоит выяснить.
Пауза.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу